Читаем Жизнь Лавкрафта полностью

   Повторюсь, что подобные заявления - вероятно, оскорбительные для многих - были вполне нормальны для янки, окружавших Лавкрафта. Давайте пренебрежем вопиющей ложью, что иммигранты явились сюда, исключительно чтобы наслаждаться "свободами", созданными тяжким трудом двужильных англосаксов: и снова полное неведение Лавкрафта о трудностях, которые претерпевали иммигранты, чтобы устроиться к этой стране, приводит его к грубой ошибке. Ключевое слово здесь "ассимиляция" - идея, что иностранные переселенцы должны избавиться от своего культурного багажа и перенять традиции господствующей (англо-саксонской) цивилизации. В настоящее время идея "плавильного котла" отвергается не менее яростно, чем у Лавкрафта, пускай и с иной позиции. В своей пьесе "The Melting-Pot" (1909) Израэль Зэнгуилл предвидел "сплавление" разных культурных традиций Америки воедино, порождающее новую цивилизацию, непохожую ни на одну из обособленных культур Европы, Азии или Африки. В наши дни многие из нас, очевидно, желают, чтобы этнические и культурные группы сохраняли свои традиции, порождая новую метафору - "радуга"; но отнюдь не очевидно, что сильная фрагментация американского народа по этническим признакам дала что-то помимо усиления расового напряжения и коренного отсутствия общности целей. Во времена Лавкрафта ожидалось, что иммигранты станут "ассимилироваться"; как отмечает один современный историк: "Ожидалось [в начале XX века], что новоприбывший - неважно, откуда он родом - приспособится к англо-саксонским паттернам поведения". Лавкрафт, оставаясь крайне правым во взглядах на Первую мировую войну и Лигу Наций, в вопросе ассимиляции иммигрантов был центристом.

   У меня нет сомнений, что Лавкрафт встретил одобрением три важнейших иммиграционных закона того периода: 1917 года (который ввел проверку грамотности), 1921 г. (который ограничил иммиграцию из Европы, Австралии, с Ближнего Востока и из Африки до 3% от численности популяции каждой некоренной нации, проживающей в США) и, самый значительный, 1924 г. (сокративший квоту до 2% и взявший за ее основу перепись 1890 г., что в качестве дополнительного эффекта дало резкое сокращение иммиграции из Восточной и Южной Европы, так как иммигранты из этих стран в 1890 г. составляли незначительный процент от населения). Лавкрафт не упоминает ни один из этих законов, но его упорное молчание на тему нашествия иностранцев в 1920-х гг. (за вычетом его нью-йоркского периода) наводит на мысль, что этот вопрос казался ему - по крайней мере, на тот момент - удовлетворительно урегулированным. В течении сравнительно мирного республиканского правления 1920-х гг. политика стала для Лавкрафта скорее предлогом для теоретических спекуляций, чем чередой опасных кризисов. Именно тогда у него сложились представления об аристократии и "цивилизации" - идеи, которые претерпят существенные изменения с началом Депрессии, но сохранят общее направление, приведя к развитию своеобразного "фашистского социализма".




   Конец десятых годов увидел Лавкрафта, воздвигшегося над крохотным мирком самиздата. Избранный Президентом на 1917-18 гг., Лавкрафт на первый взгляд получил хорошую возможность продвигать в ОАЛП свою программу, которая одновременно поддерживала бы чистую литературу и служила орудием просвещения. Под официальным редакторством талантливой Верны Мак-Гу, которая занимала эту должность два срока подряд (1917-19 гг.), "United Amateur" действительно превратился в солидное литературное издание. Но в воздухе уже чувствовалось приближение грозы. Еще в январе 1917 г., когда Лавкрафт опубликовал в "Консерваторе" статью "Стандарты Самиздата", ему пришлось отражать атаки на литературный курс ОАЛП.

   На какое-то время Лавкрафт, однако, обрел возможность продвигать свои планы. На съезде 1917 г. была принята поправка, создающая посты третьего и четвертого вице-президентов - эти должностные лица отвечали за "вербовку" соответственно в колледжах и в школе. Третьим вице-президентом Лавкрафт назначил Мэри Генриетту Лер, а в ноябре 1917 г. Альфред Гальпин стал четвертым вице-президентом. Набор новых членов в этих учреждениях, с точки зрения Лавкрафта, заметно улучшил бы общую грамотность в организации, противостоя обычно малообразованным "юным печатникам" в духе НАЛП и новичкам, юным и не очень, которые видели в самиздате только место для публикаций скверной писанины, которую нигде бы больше не напечатали.

   Верне Мак-Гу принадлежала идея постоянной колонки в "United Amateur" под названием "Читальный стол", которая предлагала бы читателю азбучные рассказы о великих литературах мира и путеводитель по "великим книгам" Западного мира. Плану понадобилось некоторое время, чтобы сдвинуться с мертвой точки, но в сентябрьском номере 1918 г. Мак-Гу опубликует свою статью о "греческой литературе". Следом, в ноябре 1918 г., Лавкрафт печатает "Литературу Рима".

Перейти на страницу:

Все книги серии Шедевры фантастики (продолжатели)

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее