Жизнь Маркоса де Обрегон

Мы были очень внимательны ко всему происходившему, когда паж повел речь таким образом:

– Если бы я не утешался сознанием, что я не первый, испытавший несчастья и бедствия и беспросветное горе, то озаряющая вас милость побуждала бы меня рассказать о своих невзгодах. Но так как судьба всегда старается поднять упавших и сбросить вниз возвысившихся, то, не будучи первым, претерпевшим ее гонения и перемены, я решаюсь говорить откровенно. Узнайте же, что я не мужчина, а несчастная женщина. После того, как я следовала за своим мужем по суше и по морю, с невероятным ущербом для себя и для нашего имущества, и после того, как мы плавали по всем открытым морям и даже гораздо дальше, испытывая великие бедствия в неведомых странах, мы, благодаря милосердию Божию, прибыли в Гибралтарский пролив. При виде столь желанной земли мы уже были уверены в нашем спасении, когда на нас напал корабль неверных. Пользуясь тем, что мы плыли на поврежденном корабле, почти без людей и страдая от недостатка продовольствия, они без вреда для себя захватили женщин, схватив первой меня и служившего мне пажа, после того как перебили всех, кто защищался, в том числе и моего мужа. Капитан корабля, влюбившись в меня, хотел ласковыми словами склонить меня к удовлетворению его желания, добиваясь, чтобы я нарушила верность и целомудрие, принадлежавшие моему убитому супругу. Я не отвечала ему дурно, чтобы он не захотел прибегнуть к насилию, что он мог сделать, так как я была беззащитна. Позвав своего пажа под палубу, я переодела его в свое платье, а на себя надела его одежду, которая и сейчас на мне. Мальчик был очень красив лицом, и когда он вышел на палубу, капитан хотел обнять его, думая, что это была я. Но, пустившись бежать, паж запутался в платье и корабельных снастях, упал в море и, погрузившись в воду, больше не появлялся. Испытав эти несчастья – гибель моего мужа и гибель пажа, – я вымазала себе лицо сажей, чтобы у капитана оставалась уверенность в том, что он видел, и чтобы он не узнал меня.

Сострадательные жители Гибралтара с присущей им отвагой поспешили к нам на помощь и, проведя в борьбе два дня и две ночи, возвратились не прежде, чем разбили пиратов и дали свободу всем, кого те захватили. Когда они взяли нас на свои корабли, они хотели сделать то же самое с пиратами, и велели им сдаться в плен, чтобы доставить их в город; когда те отказались, они подожгли их корабль, и сгоревшие там пираты отправились прямо в ад. В Гибралтаре, когда я разузнавала о дороге в Мадрид, мне сказали, что надо пройти через Сауседу, и когда я пришла в Ронду, мне там указали дорогу.

Мы четверо, в особенности доктор Сагредо и я, были изумлены и поражены этим неожиданным происшествием, и нам почти казалось, что это было сновидением или миражем, вызванным каким-нибудь волшебством; мы и не решались поверить этому, и не осмеливались не доверять действительности. Роке Амадор, тронутый слезами, какие прекрасная женщина стала проливать в конце своего рассказа, утешил ее и предложил проводить ее, чтоб она была в полной безопасности, и дать ей на дорогу денег. Когда же он спросил, как ее звали, чтобы сохранить в памяти столь необычайное происшествие, она ответила, говоря ему истину, как и во всем:

– Меня зовут донья Мерхелина де Айвар, а моего несчастного мужа, который был не солдатом, а врачом, звали доктор Сагредо.

Доктор Сагредо, услышав свое имя из уст жены, почти задыхаясь от внезапного волнения и радости, сказал:

– Он жив, и поблизости от него вы спали эту ночь.

Роке Амадор, пораженный этим случаем, приказал вывести нас из пещеры и спросил ее, кто из нас произнес эти слова. Отпрянув, словно в испуге, она сказала:

– Если только это не какая-нибудь призрачная тень, созданная высшими силами, то вот это мой муж, а это Маркос де Обрегон, который был моим отцом и советчиком в Мадриде.

– В таком случае вы все трое можете идти в добрый час, и хотя эти деньги добыты не в честной войне, смотрите, я разделяю с вами троими часть того, что было отобрано у других. И если я задержал всех этих пленников, так это было не для того, чтобы причинить им зло, а лишь для того, чтобы наши враги не встретились с ними.

И когда он привел нас ко всем остальным, прося, чтобы они не говорили о встрече с ним, донья Мерхелина сказала предводителю с выражением великой благодарности:

– Мне нечем отблагодарить вас за добро, полученное мною из ваших рук. Я могу только сообщить вам то, что слышала в Гибралтаре от человека, который не желает вам зла, – а именно, что лисенсиат Вальядарес[488] получил приказание выдать большую награду и простить все преступления тому, кто предаст вас в его руки.