Жизнь на общем языке

Носительница красивого русского имени Валентина была, как и сам Василий, коренной тувинкой, в таком же, теряющемся где-то в веках по линии обоих родителей, поколении. Причем тувинкой, принадлежащей к религиозной конфессии «шаманизм», вдобавок имевшей в предках своего рода несколько сильных шаманов. Сейчас Валюха и ее родные обращались за помощью и советом во всяком непростом деле к шаману, считавшемуся одним из самых сильных из числа действующих в республике. Он приходился к тому же Валентине каким-то там троюродным не то дядей, не то дедом, Клавдия толком не разобралась в их родственных связях. Верить или не верить его предсказаниям и принимать ли всерьез его систему оказания помощи больным соотечественникам – дело каждого, но многое из того, о чем говорил и что пророчил тот шаман, частенько сбывалось. Например, предсказание о рождении всех троих сыновей Василия и Валентины, причем задолго до их зачатия. Как предсказал он Валентине и встречу с ее будущим мужем и подсказал, как того самого мужа узнать и не пройти мимо.

Всякий раз, когда Клавдия приезжала в Тыву, Валюха предлагала ей пройти обряд у шамана, но, честно говоря, Клавдия немного побаивалась этого непонятного действа и отговаривалась, ссылаясь на свою православную веру, запрещающую проходить языческие обряды. Но с шаманом тем встречалась и общалась несколько раз. Дядька он был, без сомнения, весьма интересный и определенно не простой, а наделенный некой необъяснимой мощью и знаниями. Находясь рядом с ним, Клавдия буквально всем телом ощущала исходящую от него сильнейшую энергию, у нее словно легким электрическим зарядом начинало пощипывать всю кожу и тихонько потрескивали волосы на голове – правда, правда. А он смотрел на нее своими хитрющими глазами, очень мудрым, все понимающим и все видящим взглядом, и тихо посмеивался над забавной русской девочкой, которая боится своей собственной силы и не раскрытых пока знаний и возможностей. Хороший человек, «хоть и мракобес», как говорилось в одном старом фильме.

Вечером следующего дня Василий улетал в Чечню.

Всем все объяснил, со всеми попрощался. Долго разговаривал один на один с Пашкой, закрывшись с тем в его комнате. Беседовал с бывшим тестем Юрием Павловичем, тоже наедине, но уже в кухне. Обнимался и обещал себя беречь бывшей любимой теще Ольге Александровне. Пообнимался и с Антоном, пришедшим обязательным порядком вместе с родителями проводить бывшего зятя, подбадривал всплакнувшую Софью Михайловну, даже с Робертом Ромуальдовичем простился, присев перед тем на корточки и пожав сопящему псу лапу. Последней в очереди на прощание стояла особняком Клавдия.

Родственники, уважая необыкновенную близость, родство душ и жизней этих двух людей, тактично удалились из прихожей, давая тем возможность побыть наедине.

– Будь осторожен, – обняв двумя руками Василия за талию и уткнувшись лбом в его плечо, потребовала горячим шепотом Клавдия, изо всех сил сдерживая слезы.

– Да, осторожность – мое второе имя, – пошучивая, подбадривал ее Василий, прижимая к себе.

– Я знаю твое второе имя, – напомнила ему серьезно Клава и попеняла ворчливо: – Кто мне говорил, что самое большое количество самоуверенных на кладбище?

– Так я и говорил, – хохотнул Василий.

– Господи, – простонала, не удержавшись и таки дав слабину, Клавдия, – ну зачем она тебе и всем нам эта СВО сдалась?

– За жизнью, Клав, за жизнью, – перестал балагурить и ответил серьезно Василий. – Просто ты, как и большинство людей в стране, пока этого не догоняете.

– Ладно, Вась, – выдохнула протяжно Клавдия и отстранилась от него, не разжимая рук, чтобы видеть его лицо. – Извини, это я от переживаний капризничаю. – и совсем другим, решительным и твердым тоном напутствовала: – Иди, раз решил и раз твоя совесть тебе так велит. Но только попробуй мне там погибнуть! – отчитала заранее и потребовала она. – Я тогда не знаю, что с тобой сделаю… На том свете отыщу, поймаю, притащу назад и такую трепку тебе задам, от души за все и сразу, пусть руки себе отобью, но отлуплю обязательно!

– Ну вот и хорошо, – согласился он, расплываясь в улыбке, – вот и обещала, запомни.

– Запомню, – дала еще одно обещание Клавдия.

Притянула его голову и поцеловала в губы – нет, не интимным поцелуем, а по-настоящему дружеским, честным.

– То есть Василий ваш сейчас «за ленточкой»? – спросил Ладожский.

– Нет, – тягостно вздохнула Клавдия, – сейчас не «за ленточкой». Василий наш лежит в госпитале в Москве, получив тяжелое ранение. – И добавила от души: – Зараза такая.

– Почему зараза? – усмехнувшись, спросил Ладожский.