Жизнь на продажу

— Вы меня, никак, шантажировать собрались, молодой человек?

— А хоть бы и так. Но вы ведь никакого уголовного преступления не совершили. Так?

— Так-то оно так, но…

— Мы с вами всего лишь попробовали чуть-чуть сдвинуть шестерёнки опасного мира, в котором живём. Обычно такая мелочь не имеет ни малейшего влияния на ход событий, но стоило мне только отказаться от собственной жизни, как вдруг тут же произошло убийство. Потрясающе, правда?

— Удивительный парень! Не человек, а торговый автомат.

— Совершенно верно. Опускаете в меня монету — и получаете, что вам нужно. Автомат работает — ставит на кон жизнь.

— Как может человек до такой степени превратиться в робота!

— A-а, так я для вас откровение?

Ханио ухмыльнулся; старику, похоже, стало не по себе.

— Так сколько вы хотите? — спросил он.

— Если что-то понадобится, я выйду на связь. Сегодня мне ничего не надо.

Старик ринулся к двери. Ему хотелось как можно скорее вырваться на волю. Ханио окликнул его:

— О сиамском коте можете не беспокоиться. Я ведь живой.

Он протянул руку к висевшему на двери листку с объявлением и снова перевернул его на сторону, где было написано: «Продаётся жизнь». Зевнул и вернулся в комнату.

9

Он уже один раз умер.

Он не чувствовал никакой ответственности перед этим миром и не был к нему привязан.

Мир для него — лишь газетный лист, испещрённый иероглифами-тараканами. Но какое место в нём занимала Рурико?

Тело Рурико найдено. Полиция, должно быть, с ног сбилась, разыскивая преступника. В «Вилле Боргезе» его никто не видел, в этом он был уверен. За двадцать минут, что просидел в коридоре, он никому на глаза не попался. Никто за ним не следил, когда он вышел из здания и направился к дому. Во всяком случае, признаков слежки он не заметил. Короче говоря, он растворился среди людей, как облачко дыма. Причины беспокоиться, что его могут привлечь как свидетеля, отсутствовали. Единственную проблему представлял старик — вдруг полиция его привлечёт, а такую вероятность полностью исключать нельзя, и он расскажет о Ханио. Но этого бояться не стоит. Совершенно очевидно, что старик напуган тем, что связался с Ханио. Даже если бы Рурико убил Ханио, это дело вряд ли удастся распутать.

При этой мысли Ханио вздрогнул.

А вдруг Рурико в самом деле убил он? С учётом сюрреалистичного характера всей ситуации не мог ли Ханио, поддавшись гипнотической силе странного человека в берете, сам того не ведая, убить девушку? Может, он совершил это в ту ночь, когда якобы спал беспробудно?

Не связано ли его решение выставить свою жизнь на продажу с этим убийством?

Нет, это бред! Он здесь совершенно ни при чём.

Ханио разорвал все нити, связывавшие его с обществом.

Но если дело обстоит так, что насчёт связанных с Рурико сладких воспоминаний, не дающих ему покоя? Каков тогда смысл физической близости с ней, доставившей ему такое удовольствие? Да и существовала ли Рурико на самом деле?

Он решил больше не ломать голову по поводу своего участия в этой истории.

«Чем бы заняться сегодня вечером?» — подумал Ханио. Человек, продавший свою жизнь за сто тысяч, наверняка сумеет её перепродать.

К выпивке Ханио не тянуло — слишком банальное занятие. Неожиданный импульс заставил его взять с буфета мягкого игрушечного мышонка с потешным выражением на мордочке. Его когда-то подарила ему знакомая девчонка, занимавшаяся изготовлением таких игрушек.

У мышонка была острая, как у лисы, мордочка, из кончика носа торчали редкие волосинки. Чёрные глазки-бусинки… В общем, ничего особенного, таких безделушек полно. Единственное — мышонка упаковали в прочную белую смирительную рубашку. Лапки его были спелёнуты так туго, что пошевелить их не было никакой возможности. На груди мышонка красовалась надпись по-английски: «Осторожно: пациент буйный».

В том, что мышонок не может двигаться, виновата исключительно смирительная рубашка, рассуждал Ханио. Результатом его логических умозаключений стал вывод: заурядная внешность мышонка связана с тем, что он ненормальный.

— Ну что, дружок? — обратился к мышонку Ханио, но ответа не услышал. Может, он мизантроп?

Выяснять, к каким грызунам относится мышонок — к деревенским или городским, Ханио не собирался, и всё же было ощущение, что его выманил в Токио из глуши какой-то его пронырливый собрат. Большой город обрушился на мышонка всей своей тяжестью и раздавил. Из-за этого у него, страдающего от одиночества, наверное, и случилось помешательство.

Ханио решил, не торопясь, поужинать с мышонком.

Устроил его на другом конце стола, заткнул салфетку за смирительную рубашку и стал готовить еду. Свихнувшийся мышонок сидел как пай-мальчик и ждал.

Подумав, чем бы таким угостить мышонка, Ханио взял сыр и кусочек стейка и мелко нарезал, чтобы тому было легче работать своими острыми зубками. Положив в тарелку свою порцию, уселся за стол.

— Ну же, дружок! Ешь, не стесняйся, — посоветовал Ханио.

Мышонок не отвечал. Похоже, кроме проблем с головой, у него ещё было несварение желудка.

— Эй! Ты чего не ешь? Я так старался, готовил. Не нравится, что ли?

Ответа, естественно, не последовало.