Жизнь на продажу

— Четыре минуты, — проговорил Ханио, устраиваясь поудобнее на стуле. Поставил коробочку на стол и, не теряя бдительности, положил на неё руки. — Если вы уберётесь отсюда, я не буду сразу нажимать на кнопку. У меня есть четыре минуты, я умру, когда сработает часовой механизм. Оставшись один, использую эти минуты, чтобы поразмышлять о жизни. Советую за это время отбежать подальше, а то взрывная волна вас достанет. Интересно, куда вы убежите за три-четыре минуты…

Неуверенное шарканье ног по полу тут же сменилось топотом. Все дружно ломанулись в дверь, которую отворил старик.

Ханио проводил их взглядом, спокойно встал со стула и закрыл дверь. Потом подошёл к другой двери, проверил, не заперта ли. Приоткрыл её, выскользнул наружу и, не помня себя, со всех ног бросился вверх по лестнице.

55

Ханио был уверен, что никто не станет прибегать к эффектным трюкам типа стрельбы ему вслед. Он продрался сквозь кусты, которыми зарос сад, разом перемахнул через ограду и вслепую начал спускаться по откосу.

Внизу он увидел мерцающие огни фонарей. Несмотря на наступившую темноту, было видно, что там, внизу, под уступом, город. Выходит, в горы, в своё тайное логово, бандиты везти его не захотели.

Весь в царапинах от веток и колючек, Ханио бежал по улице, оглашая окрестности криками: «Помогите! Где полицейский участок!»

Бежать со связанными руками было трудно, его шатало из стороны в сторону. Несколько прохожих, на которых Ханио чуть было не налетел, поспешили убраться с дороги, проводив его холодными взглядами. Наконец до него донёсся чей-то голос:

— Участок справа, за поворотом.

Влетев в участок, он, задыхаясь, рухнул на пол не в силах произнести ни слова. Дежурный офицер изумлённо посмотрел на него и спокойно поинтересовался:

— Откуда вы? Ого! Да у вас руки связаны. Вы ранены?

— Где… где я?

— Это Омэ,[30] — ответил полицейский, не отрываясь от своих дел.

— Воды… можно мне воды?

— Воды? Подождите минуту, — продолжая листать дежурный журнал, сказал офицер. Наконец отложил старую авторучку, аккуратно навернул на неё колпачок, покосился на Ханио и отправился за водой. Развязывать ему руки он, судя по всему, не собирался.

Ханио схватил связанными руками стакан, наполненный светом уличного фонаря, и разом осушил его. Разве может на свете быть что-то вкуснее простой воды, подумал он.

Полицейский то и дело поглядывал на верёвку, стягивавшую руки Ханио. Он не знал, чего можно ждать, если его развяжет. А у Ханио хватало разума не просить офицера об этом. Ещё будет достаточно времени, чтобы пожаловаться на него следователю.

Только Ханио об этом подумал, как полицейский торопливо развязал верёвку. Напрасно он переживал.

— Так что с вами случилось? — спросил офицер тоном, каким отец упрекает сына за то, что тот поздно вернулся домой.

— Меня чуть не убили.

— Хм. Что это значит: «Меня чуть не убили»? — Полицейский с досадой отвинтил колпачок авторучки, достал из ящика стола листок серой бумаги и начал писать. Делал он всё страшно медленно.

Полицейский попросил рассказать, что случилось, но ответы, которые он получил, большого интереса у него не вызвали. Недовольный безразличным отношением, Ханио вздохнул с облегчением, когда офицер наконец снял телефонную трубку и доложил о происшествии в управление. У Ханио очень болела голень, видно, спускаясь с откоса, он обо что-то ударился. Ощупал ногу под брюками — кровь уже запеклась.

Человек из полицейского управления задерживался. Офицер предложил Ханио выпить чаю и покурить. Ему куда больше хотелось поговорить о своём сыне, чем выслушивать какого-то чудака.

— Наш мальчик учится в университете Н***. Слава богу, он не связался с каким-нибудь Дзэнгакурэном. Но он вечерами совсем не занимается, приглашает домой дружков и режется с ними в маджонг. Мы с женой не знаем, что делать. Мать ему говорит: «Если ты и дальше будешь дурака валять, чего от тебя ждать? Что, шлем на голову наденешь и будешь на демонстрации вместе с другими оболтусами палкой махать? И что дальше?» А он в ответ так спокойно: «Ага! Так, да? Отлично. Если ты так сама говоришь, я прям завтра и начну». Это же шантаж чистой воды. Мать не знает, что сказать. Вот сейчас какие сыновья. Что хотят, то и творят. Утешает, что мы устроили ребёнка в университет, свой родительский долг выполнили.

Наконец Ханио увидел приближающийся велосипед с зажжённой фарой, на котором сидел молодой полицейский.

— Вот этот гражданин, — коротко сказал дежурный офицер, указывая на Ханио.

— Хорошо. Я его забираю, — небрежно бросил молодой.

Придерживая рукой велосипед, полицейский повёл Ханио в управление. Время было позднее, они шли по торговой улице. Ханио заметил, что сопровождающий не обращает на него никакого внимания, и решил быть настороже. Из магазина пластинок доносилась громкая музыка. Он шёл, приволакивая ногу и борясь с накатывавшими приступами головокружения.

В управлении их встретил следователь в мешковатом костюме. На вид ему было около сорока.

— А! Добро пожаловать! — чуть ли не дружески приветствовал он Ханио. — Составляем протокол? Сюда, пожалуйста.