Жизнь? Нормальная: Повести и рассказы

— Я был в Пятигорске. — Все вздрогнули — это был голос Владимира Васильевича. — Лермонтова нельзя было не вызвать — он вел себя с Мартыновым возмутительно.

— Я совершенно согласен с вами, Владимир Васильевич! — встал в рост Фаленков.

Но директор снова погрузился в бумаги. Теперь уже стояла тишина мертвая. Ее нарушил только шепот Не-тотова:

— Кто за то, что Лермонтова убили правильно? Прошу голосовать, — спародировал он председателя.

Это был юмор висельника и никто не улыбнулся. Сделалось даже страшновато: Владимир Васильевич отложил папку и с неопределенным выражением смотрел в упор на Нетотова.

— Александр Вячеславович, — обратился председатель к главинжу, — огласите отзыв о проекте Всеволода Васильевича (это Нетотов) и Рюрика Федоровича (это Васькин).

Неотрывно глядя на Главного, Саня стал хвататься то за одну, то за другую бумагу; на этот раз у него в папке их было три.

— Я имею в виду внешнюю экспертизу во Всесоюзном кожевенном институте.

— Интересно! Это же электронный прибор для метеорологов. Я прошу зачитать отзыв НИИ электронной промышленности, — бледнея носом и багровея лицом, бросил Нетотов.

— Электроника сейчас везде, Всеволод Васильевич. Мы не жрецы. Понимаю. Вам хотелось бы поласкать свей слух комплиментарными отзывами НИИ? Я не придаю им значения…

— Отзывам специалистов? — зло спросил Нетотов.

— Я не придаю им значения, — упрямо продолжал председатель. — Взыскательному конструктору полезна только негативная критика. Покойный Алексей Дмитриевич любил цитировать нам: «Не в сладком ропоте толпы, а в диких криках озлобле…»

— Мы знакомы с отзывами, — перебил настырного покойника Линчевский. — Я хотел сказать… хотел заметить… Что план ЦКБ — наша общая забота. А что в отзыве сапож… извините, кожевников? Призывая нас попусту к осторожности в принципиальных решениях и отсылая к специалистам, они предлагают оклеить ручки прибора кожей. Правильно предлагают. Я думаю, что после защиты на нашем техсовете Рюрик Федорович учтет это и в рабочем порядке…

— Кожа на ручках не мелочь, — не дал кончить Шкуро. — Попробуйте-ка на морозе подержать голыми руками с часик голую сталь…

— Не надо голыми! С часик! — крикнул Нетотов.

— Владимир Васильевич, — вступился Азизов. — Прибор вынимается из футляра, который с ручками, и устанавливается на воздухе стационарно. На станции Кушка.

— Это не мелочь, — положил конец нездоровой дискуссии Главный. — Алексей Дмитриевич говаривал нам, молодым…

Почивший говорил всегда то, что было нужно Владимиру Васильевичу. На этот раз он сказал ныне здравствующим:

— «…Если конструкция должна удовлетворять с га условиям, а выполнено 99, то как бы эффектно не выглядело решение, конструкция не…»

Далее усопший приводил многочисленные примеры корабельных аварий, причиной коих…

— Не понимаю, — шепнул Азизову Линчевский. — Мы что, уже выполнили план квартала?

Азизов пожал плечами.

— Просигналь по цепочке Добрыне. Какой на сегодня показатель.

Покачка стола разбудила начальника планового отдела Добрыню Никитича Богатырева. (Добрыней назвали его веселые родители. Согласитесь, читатель, что вы на их месте не устояли бы от такого соблазна). Щуплый «витязь» принял тихий сигнал и потер лысинку: «Говорить ли?» И надев очки, только по привычке справился с лежащей на коленях сводкой.

«100,2 %», «100,2 %», «100,2 %» — прошелестело по ряду.

— Все ясно. План сверстан. Бедняга Нетотов! — неслышно воскликнул Линчевский.

Тем временем незримый, но активный, Алексей Дмитриевич уже анализировал причины кораблекрушений в Бермудском треугольнике. Просто, словно он обрывал листы капусты с кочна, гениальный старик снимал тайну за тайной с загадочного региона. Мистический туман рассеивался на глазах членов техсовета — гибель судов предопределялась и уже, так сказать, была запрограммирована за чертежными столами невнимательных к «мелочам» проектантов.

Васькин сидел в каменной неподвижности, закусив нижнюю губу. Когда речь зашла о Бермудах, он с ненавистью глянул на серое лицо, висевшее на стенке. «Ну, вас. Я-то здесь причем? Скучно мне», — словно бы ответил Васькину престижный старик с фотографии.

— Нельзя ли нам вернуться к обсуждению проекта Рюрика Федоровича, — засверкал глазами Нетотов. — Это план нашего отдела…

Вдруг… Все разом оглянулись на дверь — словно выбитая тараном, она с ударом врезалась в стенку. На пороге выросла Прасковья Ивановна Дудкина. К грязному халату она прижимала черные пакеты, в каких держат фотобумагу. Подойдя к столу Владимира Васильевича с грозной бесцеремонностью, она хлестанула сперва одним пакетом, затем другим о зеленое сукно, словно бы раскрывалась козырями.

— Вот тебе, Володя, за все твое доброе платят люди.

Она всхлипнула с кряком и, разом прикончив расстройство, встала — руки по швам.

Члены техсовета тревожно — «Не дурные ли вести из Главка?» — наблюдали за Владимиром Васильевичем. Он вскрыл пакет и, утонул в жадной внимательности. Изумлялось, выражало растерянность, сменялось злобой его лицо…

— Заседание технического совета закрываю, — молвил он, не отрывая глаз от машинописного текста.