Жизнь Пифагора

(260) Гомера особенно хвалит за стихи, в которых сказано «пастырь народов», ибо это значит, что остальные подобны скоту, Пифагор же сторонник олигархии. Воюют с бобами, как выбранные по жребию полководцы, поручая избранным это дело. Стремятся к тирании, призывая лучше на один день стать быком, чем весь век быть коровой. Восхваляют законы других народов и велят подчиняться тем, которых признают сами». Вообще Нинон представил их философию как заговор против народного большинства и призывал не следовать совету пифагорейцев воздерживаться от права голоса, но обратить внимание на то, почему они вообще не пришли на народное собрание, между тем как убедили «тысячу» учредить свой совет. Поэтому, раз они мешают силой слушать других, не нужно и им позволять говорить, но правой рукой, которую они отказываются подавать, всякий раз когда они поднятием руки или камешком для голосования выражают свое мнение, голосовать против них, считая позором, что триста тысяч жителей, проживающих возле реки Тетраэнта, в самом городе стали жертвой заговора ничтожно малой доли граждан. (261) В конце концов он так взбунтовал слушателей своей клеветой, что те через несколько дней, когда пифагорейцы совершали жертвоприношение Музам в доме неподалеку от храма Аполлона, собравшись толпой, напали на них. Одни из пифагорейцев, предвидя это, не явились, другие во время нападения бежали в харчевню, Демокед же с юношами ушел в Платеи. Мятежники, отменив прежние законы, путем голосования обвинили Демокеда в том, что он собрал молодежь, намереваясь установить тиранию, и пообещали тому, кто убьет его, выдать в награду три таланта. Когда произошло сражение, Демокед был побежден Феагом, и город выплатил Феагу три таланта. (262) После того как в городе и его окрестностях было совершено множество злодеяний, беглецы были подвергнуты судебному разбирательству, и трем городам – Таренту, Метапонту и Кавлонию – было представлено право третейского суда. Посланные из этих городов для вынесения приговора были подкуплены и, как сказано в памятных записях кротонцев, признали беглецов виновными. Схватив всех, кто был недоволен новыми законами, мятежники и их предали суду и постановили изгнать вместе с потомством, говоря, что не нужно совершать бесчестие и отрывать детей от родителей. [148] При этом имущество у них конфисковали, а их земельные наделы поделили заново. (263) По прошествии многих лет, после гибели сторонников Динарха в какой-то другой междоусобице и смерти Литата, главаря мятежников, горожанами овладели сожаление и раскаяние, и они решили вернуть оставшихся в живых пифагорейцев. Выбрав послами жителей из Ахеи, они при их посредничестве помирились с изгнанниками, поставив в Дельфах обетный столб с клятвами. (264) Из пифагорейцев возвратились около шестидесяти человек, не считая уже совсем старых, часть которых, снова занявшись врачеванием и оказывая помощь тем, кто был болен, стали во главе этого возвращения. Случилось так, что оставшиеся в живых имели теперь в глазах большинства хорошую репутацию, и как раз к этому времени относится возникновение поговорки по отношению к преступившим закон: «Теперь судят не так, как при Ниноне». Когда в земли кротонцев вторглись жители Фурий, пифагорейцы помогали своему городу вместе с другими, подвергаясь смертельной опасности. Отношение же горожан так сильно переменилось в противоположную сторону, что праздники в честь Муз всегда сопровождались хвалебными речами в адрес этих мужей, когда приносили общественную жертву в храме Муз, который ранее был построен пифагорейцами и в котором они почитали богинь. Итак, о гонениях на пифагорейцев сказано достаточно.

Глава XXXVI