Жизнь после утраты. Психология горевания

Вечноскорбящие в течение всей жизни видят те сны, которые обычно быстро уходят при неосложненном горе. Такие сны переживающих горе имеют три общие повествовательные линии. Первая отражает ощущение неподвижности и представляет собой следующие одна за другой безжизненные сцены. Одному из моих пациентов снилось заключенное в рамку изображение дерева. Когда я попросил описать его, то оказалось, что это плакучая ива – подходящая метафора для удерживаемой неизменной скорби. Другой сравнил свои сны с наблюдением за тем, как падает из разорвавшейся упаковки нарезанный хлеб.

Вторая категория снов прямо отображает иллюзию того, что утрата может быть устранена: в гробу лежит сильно вспотевший труп или давно похороненное тело оказывается не затронутым тленом. Эти сновидения отражают ощущение, что кто-то, объявленный мертвым, на самом деле жив. Они также отражают противоречивость скорбящего: он хочет, чтобы умерший был мертвым и появилась возможность завершить процесс горевания, но умерший человек продолжает жить.

Третий тип снов рисует утраченного человека в опасности или сражающимся за свою жизнь. Моему пациенту Биллу часто снилось, как он пытается вытащить своего отца из горящей машины. Сон неизменно заканчивался до завершения операции по спасению. Билл просыпался в тревоге, по-прежнему не разрешая ситуацию с утратой.

Когда умерший продолжает жить

К некоторым вечноскорбящим умерший не только приходит во сне: они ощущают присутствие утраченного человека в душе. Это как с детьми, у которых есть воображаемый приятель по играм. Если подобное состояние долго не проходит, ситуация указывает на наличие проблемы. Вечноскорбящий относится к умершему человеку и реагирует на него во многом таким же образом, как и при жизни. Он чувствует его присутствие и даже может ощущать себя носителем его духа.

Это является результатом неспособности разрешить конфликт, связанный с утратой. Как мы уже говорили, разлука как бы оживляет в бессознательном того, кто жив, психического двойника утраченных отношений. В рутинном переживании горя, включающем воспоминания и процесс идентификации, двойник затихает и ассимилируется. Таким образом переживающий горе может расстаться с прежними отношениями. Вечноскорбящие же не способны к такому расставанию, и психический двойник становится навязчивым.

Присутствие двойника в жизни скорбящего может оказаться весьма значимым. Психоаналитики называют такое эмоциональное присутствие интроектом. Интроект часто переживается скорбящим как не связанный с телесной оболочкой голос, иногда как умерший человек в миниатюре, правдиво представляющий динамику утраченных взаимоотношений.

Обладатель Пулитцеровской премии журналист Расселл Бейкер в своих воспоминаниях пишет о продолжающемся влиянии матери, «громко заявляющей о себе в его голове». Нет указаний на то, что Расселл Бейкер имел тревоживший его интроект или что предавался чему-то иному, а не воскрешал в памяти мать как своего рода музу. Но Бейкер объясняет динамику так успешно, что я одалживаю у него описание для объяснения того, как интроект может оказывать влияние, в его случае – позитивное:

«Моя мать, ушедшая из этого мира, но все еще свободно блуждающая в моих мыслях, будит меня иногда перед рассветом. „Если существует что-то, чего я не выношу, так это безделье“. Я слышу это от нее всю мою жизнь. Теперь, пробуждаясь в темноте и лежа в кровати, я чувствую неистовство ее энергии, сражающейся с ни на что не годным лежебокой во мне, который хочет снова заснуть вместо того, чтобы с усердием начать прекрасный новый день»[62].

Когда вечноскорбящие рассказывают об интроектах, их описания не столь вдохновляющи. Рассмотрим случай Теда.

Тед, обаятельный молодой бизнесмен, обратился ко мне, чтобы пройти диагностическое интервью. Он сказал, что внешне его жизнь была в порядке, за исключением проблем с любящим командовать старшим братом – Рандолфом. По дороге на работу и домой Рандолф поучал Теда. Он считал утомительным выслушивать эти перегруженные советами монологи после напряженного рабочего дня в офисе.