Жизнь после утраты. Психология горевания

Психоаналитик Хелен Дойч впервые описала реакцию «отсутствия горя» в ставшей уже классической статье 1937 года[56]. Она высказала предположение, что неспособность горевать возникает из неразрешенной утраты детских лет. Дойч считала, что подавленные эмоции в конечном счете найдут свое выражение. Если недавно понесший утрату человек не плачет, не обнаруживает гнева или боли и производит впечатление процветающего, то наше общество ошибочно оценивает его как «хорошо переносящего» на утрату. Некоторое время спустя (это могут быть годы), узнав о не относящейся к нему утрате, смерти или расставании, человек вдруг наполняется раздражением, гневом или печалью.

Дойч описала взрослого мужчину, страдавшего от «мучительного безразличия» к жизни, несмотря на свои усилия вызвать в себе хоть какие-нибудь чувства. Другой случай касался женщины средних лет, которая была неспособна реагировать на свое горе, но находила замещающее эмоциональное освобождение в печалях других людей.

Такие страдающие от отсутствия горя люди не отрицают факта смерти или болезненной утраты – они просто отрицают эмоции, связанные с ними. Однако, как это иллюстрирует случай Уилла, со временем все же горе дает о себе знать.

Уилл: сын шахтера

Уиллу было около двадцати лет, когда его отец погиб в результате несчастного случая на шахте. Известие было неожиданным. Однажды вечером Уилл, его мать и младшая сестра ждали отца домой к ужину. Вместо него на пороге появился представитель администрации шахты. Он сообщил, что обвалился свод шахты и отец Уилла в одно мгновение погиб от удара упавшего валуна. Мать и младшая сестра были подавлены горем. Уилл принял на себя все семейные дела. Позже он не мог вспомнить, что испытывал какие-то чувства, плакал или выражал другие эмоции. Он должен был стать главой в доме.

Через несколько лет Уилл переехал в большой город и стал конторским служащим. Внезапно у него начались странные приступы: колени подгибались и он не мог стоять. Уилл побывал на приеме у ряда неврологов и прошел многочисленные обследования. В конце концов его отправили в психиатрическое отделение больницы.

Когда я познакомился с его историей болезни, то обнаружил, что первый приступ случился в девятую годовщину смерти его отца; все приступы происходили вечером, приблизительно в то время, когда его отец возвращался домой и садился ужинать. Я понял, что могло запустить его подавленное горе. Страховые выплаты за несчастный случай, производимые шахтерской компанией, закончились через девять лет после смерти отца; так годовщины смерти отца соединялись для Уилла с реальным событием – с материальной потерей, приведшей смерть в его дом. Окончание выплат вынудило Уилла снова стать главой семьи, и он принял на себя роль кормильца. Все, что нужно было Уиллу, чтобы горе его протекало своим чередом, – это краткосрочная терапия в стационаре, и после этого его симптомы исчезли.

Поскольку такого рода страдания от отсутствия горя внешне выглядят как стойкость, сложно оценить, многие ли из нас используют такую защиту. В третьем томе серии «Привязанность и утрата» психоаналитик Джон Боулби подробно излагает причины отсутствия реакций горя:

«Взрослые, демонстрирующие длительное отсутствие сознательного горевания, в основном самодостаточные люди, гордящиеся своей независимостью и самоконтролем и пренебрегающие чувствами; слезы они расценивают как слабость. Понеся утрату, они гордятся тем, что ведут себя так, будто ничего не произошло; они заняты, деятельны и всем своим видом показывают, что хорошо справляются с произошедшим. Но внимательный наблюдатель заметит, что они напряжены и вспыльчивы. Упоминания об утрате неприятно им, а тех, кто напоминает о ней, такие люди избегают… Естественно, существуют разные варианты этого состояния… Некоторые могут держаться весело, но их веселость несколько наигранна, другие – скованны и слишком официальны»[57].

Боулби приводит случай мистера АА, взятый из исследований, которые проводились в Национальном институте психического здоровья: изучались родители смертельно больных детей.