Жизнь Шарлотты Бронте

Энн всегда отличалась хрупким здоровьем, – может быть, по этой причине ее домашние обратили меньше внимания, чем следовало, на первые симптомы болезни, оказавшейся фатальной. Однако при этом они, похоже, довольно скоро послали за врачом. Энн была обследована с помощью стетоскопа, и выяснилось ужасное: ее легкие затронуты чахоткой, причем болезнь получила уже значительное развитие. Ей было предписано лечение, которое впоследствии одобрил доктор Форбс²³⁷

.

Недолгое время сохранялась надежда, что течение болезни приостановилось. Шарлотта, чувствовавшая себя совершенно больной из-за депрессии, не отходила от младшей сестры, последней оставшейся в живых. Утешением служило только то, что Энн была самой терпеливой и самой кроткой больной, какую только можно себе вообразить. Нужно было вытерпеть долгие часы, дни и недели невыразимой тоски. Оставалось только молиться, и Шарлотта ревностно и неустанно возносила свои молитвы к Господу. Вот что она писала 24 марта:

Самочувствие Энн ухудшается постепенно и перемежается периодами улучшений, но сомневаться в том, что оно становится хуже, не приходится. <…> Она проявляет истинно христианское смирение. <…> Пусть Господь укрепит ее и всех нас в этом испытании длительной болезнью и поможет ей в последний час, когда придет время последней борьбы перед расставанием души с телом! Мы видели, как покинула нас Эмили, – в тот час наши сердца, как никогда, были привязаны к ней. <…> Едва ее похоронили, как тяжело заболела Энн. <…> Такого нельзя вынести одному только разуму, не укрепленному верой. Я должна быть благодарна Небесам за силы, которые они до сих пор посылали моему отцу и мне. Господь, я полагаю, особенно милосерден к старикам; что же касается меня самой, то, знай я раньше о предстоящих испытаниях, они показались бы мне совершенно невыносимыми, но в действительности мне удалось вынести их, не впав в изнеможение. Надо признаться, что за то время, которое прошло после смерти Эмили, я ощутила в своем одиночестве столь глубокую скорбь, что она намного превысила тоску, испытанную сразу после ее кончины. Тяжесть утраты причиняет острую боль и жаждет какого-то выхода, а то чувство, которое возникает впоследствии, по временам парализует волю. Я поняла, что не нужно искать утешения в сознании собственной силы: мы должны находить ее только во всесилии Господа. Сила духа прекрасна, но и она может быть поколеблена только для того, чтобы показать нам, насколько мы слабы!

Во все время болезни Энн у Шарлотты было одно утешение: она, по крайней мере, могла говорить с сестрой о ее болезни, тогда как Эмили решительно отвергала любое сочувствие. Если возникала какая-то мысль о том, как помочь Энн, Шарлотта могла обратиться к ней самой, и тогда две сестры – ухаживающая и умирающая – обсуждали, насколько желательна предлагаемая мера. Мне довелось прочесть всего лишь одно письмо, написанное Энн, – единственный случай, когда мы можем услышать собственный голос этой нежной и терпеливой девушки. К помещаемым здесь письмам нужны некоторые предварительные разъяснения. Дело в том, что дружественное семейство, к которому принадлежала Э., предложило Энн переехать к ним в дом, чтобы посмотреть, не поможет ли ей восстановить здоровье перемена воздуха, питания, а также общество расположенных к ней людей. Отвечая на это предложение, Шарлотта писала: