Жизнь среди людей

– Некоторые вещи от возраста не зависят. Есть люди, которые врут и во взрослом возрасте. И я сейчас не говорю про твоего папу. Я в целом.

– Я понял. Просто… – Я вновь замолчал, не понимая, что именно хочу сказать или спросить. – Понимаете, стать взрослым – что это? Одна радикальная перемена или множество небольших изменений, которые происходят с человеком? Или просто возраст? Но если это радикальная перемена, то во сколько лет она должна произойти? Например, Артем Хвостов. Раньше он много говорил, а теперь молчит. Наверное, он стал взрослее.

– Возможно, – Ольга Алексеевна кивнула.

– А почему так? Наверное, что-то изменилось. Я был у него дома. Оказалось, что его старший брат погиб. Наверное, это ужасно. Я не представляю, как бы я себя чувствовал, если бы Влад… Хотя он мне не родной брат. И вообще, если подумать, не…

Я замолчал, потому что у меня перехватило дыхание.

– Никто точно не скажет тебе, что такое быть взрослым. Это слишком абстрактное определение, и каждый сам должен решить, что подразумевает под ним.

– Это сложно. Почему нельзя ввести какое-то общее определение? Так было бы проще.

– Разве? – Ольга Алексеевна прищурилась.

– А разве нет?

– Подумай сам. Некоторые вещи нельзя навязать. Иначе получается какой-то тоталитаризм. Ты ведь понимаешь, что нельзя заставлять всех людей думать одинаково.

Я кивнул.

Это было сатори[13].

– Пей чай, – улыбнулась Ольга Алексеевна, – И печенье бери. Кстати, что ты решил с Питером? Хочешь поехать?

Я немного смутился, но заставил себя посмотреть в глаза Ольге Алексеевне.

– Да, я хочу поехать. Могу я дать вам почитать мои стихи?

– Да, конечно. Приноси, я с удовольствием почитаю.

– Спасибо, – я улыбнулся совершенно искренне.

Мы пили чай и говорили, в основном, о моем аппендиците. Я не хотел вспоминать об этом, но Ольга Алексеевна задавала много вопросов.

А потом мне пришлось идти на алгебру. Я хотел спать, но заставлял себя слушать Галину Владимировну. Она была очень крупная, а голос у нее был высокий-высокий. Странное сочетание. Она тоже спрашивала про мой аппендицит, и мне пришлось отвечать.

Почему-то всем было интересно.

На улице уже было тепло. Температура поднялась выше нуля, и весь снег уже растаял. И пахло так непривычно. Странно. Весной.

Впрочем, уже наступил апрель.

Скоро Орион уйдет с неба в очередной раз. А когда появится, я уже буду в другом городе. В другой школе. В следующей жизни.

Влад был дома. Он сидел в комнате за письменным столом и что-то писал.

Когда я вошел, он поднял глаза и тут же опустил.

Он решал систему уравнений.

Я сел рядом.

– Помочь? – спросил я тихо.

– Ага, – ответил Влад. – Я тут кое-чего не понял. А я, наоборот, кое-что понял.

Я не один. Что бы ни случилось.

* * *

На выходных, когда Влад и Игорь уехали на дачу к родственникам, Людмила Сергеевна решила не приезжать в гости. Мы с мамой остались вдвоем.

Это был идеальный момент, чтобы поговорить с ней.

Мама сидела в гостиной за столом, заваленном стопками чертежей. Я подошел к ней, и мама подняла голову.

– Болит что-нибудь?

Я помотал головой.

– У тебя есть какой-то вопрос?

У меня был вопрос, но я смущался его задать.

– Какой? Леш, у меня много работы.

– Можно мы поедем в Питер на майские праздники? – выпалил я.

– Кто – вы? – Мама приподняла правую бровь. – Вы с Владом?

– Да, – закивал я. – Там будет поэтический вечер, я хотел бы поехать.

– А в Москве разве таких мероприятий не бывает?

– Там знакомый человек устраивает. Я очень хочу поехать. И мы можем пожить у папы. Я как раз часть своих вещей увезу.

– Хм. А что, неплохая мысль. Но с каких это пор ты интересуешься поэзией?

– Всегда интересовался.

– Неужели? – Мама снова приподняла бровь. На этот раз левую. – А сам пишешь?

– Иногда. Редко. Бывает.

– Почему ты никогда не говорил?

Я решил не отвечать на этот вопрос.

– Может, дашь как-нибудь почитать?

– Может быть. Значит, мы можем поехать?

– Не вижу в этом никакой проблемы. Езжайте. Скажешь пане сам?

В последнее время мы с папой не общались, но я кивнул.

Скоро нам с ним придется привыкать друг к другу. Опять.

– А ты скажешь Игорю, что Влад тоже поедет?

Мама кивнула, и я ушел в комнату. Хорошо, что мне не придется говорить с Игорем. Ему точно не понравится эта идея. Ему не нравится ничего, если это связано со мной.

Я решил, что в Санкт-Петербурге я выберу себе школу сам. Что-нибудь с естественно-научным уклоном.

В одиннадцатом классе я буду думать об учебе и поступлении в вуз. И попробую учиться с минимумом четверок.

Но сейчас… сейчас я еще здесь.

* * *

В понедельник я ждал, пока появится Ольга Алексеевна. Она пришла во время третьей пары, и я успел разволноваться.

После биологии я постучал в ее дверь, и она отозвалась. Тогда я вошел в кабинет.

– Меня отпустили. Меня и Влада. Так что мы поедем на майские.

– Правда? – Ольга Алексеевна закрыла шкаф и улыбнулась, – Это замечательно. Кстати, я прочитала твои стихи.

– И? – спросил я, чувствуя, как подгибаются колени.

– Неплохо, но над многим надо поработать. Я тебе в тетрадях закладки оставила на тех стихотворениях, которые мне понравились больше остальных.