Жизнь среди людей

– Да, вполне. Хотя иногда он кажется очень глючным.

– Глючным?

– Мало солнца, много дождя, ну ты понял.

Я не понял, но решил не уточнять, тем более нам принесли заказ.

– А я после третьей четверти возвращаюсь в Санкт-Петербург, – сказал я, – Я там раньше жил.

– Тебя поздравить или посочувствовать?

Я пожал плечами и придвинул к себе мороженое.

К нам вернулась Ольга Алексеевна.

– О, наконец-то принесли. Приятного аппетита, – сказала она.

Мы тоже пожелали ей приятного аппетита и стали есть. Кедровое мороженое оказалось странным, но вкусным.

– Кстати, – сказал Кирилл, отвлекшись от очень вкусно пахнущих драников, – Я в мае организовываю поэтический вечер? Не хочешь прийти?

– Я?

Он кивнул мне.

– Да, я могу прийти послушать.

– А сам ты не пишешь? – спросил Кирилл.

– Ну пишу. Только никто… – я запнулся, – Я стараюсь никому не показывать.

– Почему ты не говорил, что пишешь стихи? – спросила Ольга Алексеевна.

Я пожал плечами. Слишком много вопросов.

– Может, ты захочешь выступить? – улыбнулся Кирилл, – Оля вот будет выступать со своими стихами.

– Нет, я не смогу выступить. Я плохо пишу. Но я бы хотел прийти посмотреть. Если можно.

– Конечно, можно, – улыбнулся Кирилл и вновь принялся есть драники.

А мне отчего-то стало грустно. Я ведь хотел, чтобы меня услышали. Я писал, чтобы что-то выразить. Что-то сказать. Но сейчас я понял, что слишком плохо говорю.

Я молча ел мороженое, а Ольга Алексеевна и ее друг разговаривали о чем-то. Потом Кирилл встал из-за стола и пошел куда-то. Очевидно, в туалет.

– Кстати, я прочитала «Франкенштейна», – сказала Ольга Алексеевна.

– Да? И как вам?

– Ну я тоже очень удивилась, когда Виктор ушел гулять. Но потом я почитала немного о Мэри Шелли. И, как выяснилось, ее муж не слишком интересовался ею, когда она была беременна. Их ребенок умер, но его не было рядом.

– И что это значит?

– Это значит, что он ушел погулять, оставив своего ребенка без внимания. Как Виктор Франкенштейн оставил свое творение.

Эта аналогия все меняла.

– То есть это был… крик о помощи?

– Возможно. Но Мэри Шелли любила своего мужа, и он ее любил по-своему. Однако он изменял ей с разными мужчинами и женщинами. Она не могла этого понять. А потом он утонул.

Я непроизвольно хихикнул, хотя это было не смешно. Затем помотал головой.

– Все очень сложно. Отношения и эмоции.

Ольга Алексеевна просто кивнула.

– Ты точно не хочешь поучаствовать в поэтическом вечере?

– Я… хочу. Но боюсь, что надо мной будут смеяться.

– Никто не будет над тобой смеяться. Если тебе страшно, то пусть сначала твои стихи почитает кто-нибудь другой.

– Мои одноклассники читали и смеялись.

– Они смеялись не над стихами.

– А над чем?

– Над тобой. Думаю, им все равно, какие стихи ты пишешь.

– Но я боюсь выступать перед людьми. Я не смогу.

– Ты сможешь. Надо только немного потренироваться.

Я не успел ничего сказать, потому что за стол сел Кирилл. Они с Ольгой Алексеевной стали обсуждать планы на вечер, а я быстро собрался и поехал домой.

Когда я пришел, мама, Влад, Людмила Сергеевна и Игорь уже ужинали.

Я снял пуховик, затем ботинки и подошел к ним.

Сердце колотилось очень быстро.

– Добрый вечер, – сказал я, – Мне надо с вами поговорить.

– Говори, – сказала мама.

– И сядь, – добавил Игорь.

Я сел на свободный стул и открыл рот, но почему-то не смог ничего не сказать.

Я чувствовал, как кровь приливает к щекам и в ушах начинает шуметь, но я не мог произнести ни слова.

Тогда я закрыл рот.

Я опустил глаза, потому что свет был слишком яркий. На стеклянной поверхность стола были незначительные повреждения. Очевидно, кто-то резал продукты, не используя разделочную доску.

Интересно, кто?

И какая-то нитка на джинсах с внутренней стороны колена начала мешать. Я почесал правую ногу, но нитка продолжала мешать.

– Долго нам еще ждать? – услышал я голос Людмилы Сергеевны.

Я поднял глаза и снова открыл рот.

– Что случилось? – спросила мама, нахмурившись.

– Я хочу остаться, – сказал я.

– Что? – спросил Игорь и тоже нахмурился.

– Я хочу остаться здесь. До конца учебного года. Очень сложно переводиться после третьей четверти, особенно учитывая то, что оценки выставляются по полугодиям.

Мама и Игорь переглянулись.

– Я не думаю, что… – начал Игорь, но Влад перебил его:

– Я тоже хочу, чтобы Леша остался.

Это было очень странно, потому что мы с Владом не помирились и не разговаривали друг с другом.

– Тебя никто не спрашивает, – сказал Игорь, посмотрев на Влада.

– Эй, – мама положила свою руку на руку Игоря. – Не надо так резко.

– Я сам решу, как обращаться со своим сыном, – ответил Игорь.

– Давай их послушаем. Значит, ты хочешь остаться до конца учебного года? – спросила мама, глядя мне в глаза.

Я кивнул и почувствовал, как заболели виски. Очевидно, я переволновался.

– Лиза, – сказала Людмила Сергеевна. – Вы же уже все решили. Он уедет в конце марта.

– Мы ничего не решали, – мама улыбнулась. – Тем более Влад тоже хочет, чтобы Леша остался.

– Лиза, у тебя гормональный сбой, ты не…

– Леша останется, раз так хочет, – сказала мама.

Игорь нахмурился, но промолчал. А Влад продолжал улыбаться.

И я понял, что я тоже улыбаюсь.