Жизнь в ролях

Глядя на льющиеся с неба потоки дождя, я невольно поражался тому, сколько влаги низвергается на землю. Поскольку мое детство прошло в солнечной Калифорнии, мне никогда не приходилось видеть такого дождя. Мощные струи казались мне прутьями тюремной решетки. Протянув руку, я мог на какое-то время сломать их. Но, как только я убирал ладонь, они возникали снова. Через какое-то время я в самом деле стал чувствовать себя узником.

Именно тогда я вдруг задумался: действительно ли я хочу быть человеком, который сажает за решетку других? Да, конечно, полицейские делали очень нужную и полезную работу и нередко совершали благородные поступки. Но хотел ли я на самом деле заниматься этой работой всю жизнь? Я уже не был в этом уверен. Я перестал понимать, в чем мое призвание.

Мне вдруг стало казаться, что я вечный скиталец, обреченный всю жизнь провести в дороге. Может, я начал сходить с ума? Меня постоянно мучило чувство голода, и я боялся, что у нас вот-вот кончатся продукты. Мы с Эдом разговаривали все реже и реже. Да и о чем было говорить?

Я с головой погрузился в чтение, страницу за страницей проглатывая «Гедду Габлер». В этой пьесе все действие разворачивается в одной комнате. Как ни странно, именно благодаря ей мне удалось побороть подспудно развивавшуюся во мне клаустрофобию. Более того, пьеса помогла мне снова почувствовать себя свободным. Я забыл о том, где нахожусь, забыл о времени. Когда я добрался до последней страницы, было уже совсем темно, и я с трудом различал строки в свете уличного фонаря, расположенного в пятидесяти футах от навеса. Удивительно, но я даже не заметил, как наступил вечер – настолько произведение меня захватило.

Уже засыпая, я вдруг с удивительной ясностью понял, чем мне следует заниматься в жизни, кем быть. Да-да, это произошло в виргинском лесу, под навесом, защищавшим меня и брата от проливного дождя. Я вдруг осознал, что стану актером.

Неожиданно для самого себя я с удивительной ясностью увидел собственное будущее. Именно в тот момент в моей душе сложилось жизненное кредо, которому я следовал всю последующую жизнь: Я буду стремиться делать то, что я люблю, и постараюсь добиться в этом наивысшего мастерства – вместо того чтобы заниматься тем, в чем я хорош и успешен, но к чему не лежит моя душа.

Когда я проснулся утром следующего дня – седьмого дня нашего с братом пребывания в лесу, – на небе не было ни облачка. Может быть, это был какой-то знак? Возможно. Во всяком случае, у меня было именно такое чувство. Когда мы снова отправились в дорогу, я точно знал, что буду делать дальше.

Спасатель

Мы с братом вернулись в Дейтона-Бич снова без гроша в кармане. Поэтому вскоре мы устроились на работу в отели – следить за порядком в бассейнах и в непосредственной близости от них. Официально я считался спасателем, но первое поручение, которое я получил на новой должности, не имело ничего общего со спасением утопающих. Вместо этого моей задачей стало содержание в идеальной чистоте бассейна и прилегающего к нему пространства, а также продажа крема для загара. Отель почему-то назывался «Аляска». Это было похожее на коробку прямоугольное здание с покрытыми белой штукатуркой тонюсенькими стенами, за которыми скрывались номера с дешевой мебелью и весьма непритязательный ресторан. И еще я – светловолосый идиот, именовавший себя спасателем. При случае я вряд ли смог бы спасти даже самого себя.

Большую часть времени я торговал маслами и лосьонами «Субтропик». Они не пользовались такой популярностью, как аналогичный товар с брендом «Тропические Гавайи», который продавали в других отелях. Но фирма «Субтропик» оплачивала хозяину «Аляски» очистку бассейна и уборку номеров. В обмен она получала эксклюзивные права на продажу своей продукции на территории гостиницы.

Сначала я снабжал прибывающих бледных туристов, мечтающих о коричневом загаре, защитным кремом, а затем начинал продавать им масло, сделанное на основе алоэ, – для обработки обожженной кожи. Мне удалось договориться таким образом, что моя комиссия составляла 50 процентов от стоимости реализованного товара. При этом зарплату мне не платили. Неудивительно, что я большую часть рабочего времени уламывал гостей что-нибудь купить, а не драил бортики бассейна. Каждые три дня поставщик пересчитывал количество флаконов «Субтропика», оставшихся нераспроданными, забирал половину выручки и пополнял запасы товара.

Я снова стал Скользким Питом, стараясь сделать все возможное, чтобы увеличить свой заработок. Каждый вечер я собирал не до конца опорожненные флаконы и сливал их содержимое в ведра. После этого я тщательно мыл пустые флаконы, снова наполнял их и создавал из них свои собственные товарные запасы, которые впоследствии также распродавал, оставляя себе все вырученные деньги. Конечно, все это было не совсем честно, но я был в восторге от собственной изворотливости.