Жизнь в ролях

Одна из них – чисто внешняя. Это когда человек так или иначе демонстрирует свои эмоции. Иногда это выражается в апатии: Мне все равно, мне на все наплевать. Иногда – во вспышках гнева: Моя бывшая жена испоганила всю мою жизнь. В каких-то случаях – в беспокойстве: Мой босс собирается меня уволить.

Вторая форма – внутренняя. Человек становится молчаливым, избегает общения с кем бы то ни было, нередко занимается самолечением. Или, как Уолт, превращается в некое подобие человека-невидимки.

Когда я начинаю понимать характер своего героя, все разом становится на свои места. Персонаж в этом случае перестает находиться где-то снаружи и перемещается внутрь меня. Когда это происходит, у меня словно открываются глаза. Костюмер спрашивает меня: «Этот пиджак подойдет? А эти очки? Эти туфли?» И я точно знаю ответ. Вы хотите одеть меня в рубашку «Ральф Лорен»? Нет. Никаких этикеток. Этот парень одевается в дешевых универмагах «Кей-март». Он не хочет привлекать внимания. Давайте же уважать его желания.

Большинство дизайнеров костюмов предпочитают работать с качественными материалами. Им хочется, чтобы актеры, которых они одевают, хорошо выглядели. Полагаю, кое-кто из моих коллег также стремится выглядеть как можно более впечатляюще, подчас не понимая, что это вовсе не в характере героев, которых они играют. Согласитесь, странно, когда, скажем, далеко не богатая представительница среднего класса расхаживает повсюду с сумками «Луи Вюиттон», то и дело их меняя. К счастью, наша костюмерша, Кэтлин, тонко разбиралась в таких вещах.

Если нужно, я побрею голову, разденусь догола – для меня в этом нет ничего неприемлемого. Главное – чтобы мой герой выглядел гармонично и достоверно.

Итак, я погрузился в душевный мир Уолта. Я стал плохо одеваться и прибавил в весе. Все во внешности моего героя должно было говорить о том, что он сдался, махнул на себя рукой. Мятые брюки цвета хаки, неряшливая прическа и усы, нелепые белые трусы-брифы. Со временем, по мере того как сериал развивался, я стал постепенно переходить на белье другого фасона и более темных цветов. Но в первых сериях зрители видели Уолта именно в смешных, обтягивающих белых трусах.

Хотя я и представлял себе путь Уолта от добра к злу, от мистера Чипса к Тони Монтане, я понятия не имел, насколько захватит меня эта работа и насколько за шесть сезонов пребывания в эфире сериал изменит мои – и зрителей – представления о многих вещах.

Я никогда раньше не видел, чтобы актеры так проникались идеями шоу, над которым они работали, были настолько увлечены тем, что делали. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что в этом была заслуга Винса.

Притягательность сериала ярко проявилась уже с самого начала, и на то имелись серьезные причины. Да, Уолт был опустившимся человеком. Но он был, тем не менее, добропорядочным гражданином, живущим, как и множество других людей, от зарплаты до зарплаты. В начале сериала он вовсе не был убийцей и мало чем отличался от подавляющего большинства своих сограждан. Он всего лишь хотел сделать что-нибудь для своей семьи прежде, чем умрет от рака. Он хотел уйти из жизни на своих условиях.

И зрители невольно сопереживали ему и желали ему успеха. Но в какой-то момент они вдруг понимали, что они сопереживают и желают успеха человеку, продающему метамфетамин. А потом он – о господи!

 – еще и убивает человека. Правда, тот тип сам хотел убить его. Разумеется, Уолт был вынужден защищаться. Любой на его месте сделал бы то же самое.

К тому времени, когда Уолт дает умереть Джейн, подружке Джесси, не предприняв ничего, чтобы ей помочь, зритель уже готов сорваться с крючка – но поздно. Наживка проглочена. Своеобразное очарование Уолта проникло слишком глубоко в души зрителей, и они начинают искать оправдания его поступкам. Начинают двусмысленно спрашивать самих себя: «А что еще он мог сделать? Убить или быть убитым – другого выбора у него не было».

В теории легко поступать правильно и быть честным и порядочным. Но Уолту приходилось сталкиваться с реальными проблемами в реальной жизни. Зритель же словно бы принимал участие в выборе, который приходилось делать герою сериала. Те, кто смотрел шоу, не наблюдали за происходящим со стороны – они находились там, внутри, рядом с Уолтом, и потому сочувствовали ему и прощали его, даже когда он переступал черту, ослепленный стремлением к деньгам и власти над людьми. И даже тогда, когда стало ясно, что он руководствуется больше не заботой о будущем своей семьи, а удовлетворением своего эго, собственных низменных инстинктов.

К тому моменту, когда Уолт отравил ребенка, все сомнения у аудитории должны были рассеяться. Нормальный человек должен был сказать: «К черту этого парня. Он ненормальный. Он просто воплощенное зло». Но, опять-таки, было уже поздно.

Многие люди говорили мне: «Вы мне очень нравитесь, но я вас ненавижу». Или: «Знаете, я просто ненавидел вас, но продолжал за вас переживать».