Жизнь вопреки

Дело в том, что закон начал действовать не до появления новых средств информации, которые в атмосфере безбрежной демократии появлялись как грибы после дождя. Новые СМИ познали радости всё дозволяющей вольницы вне законов «что хочу, то и ворочу», потому как большинство вновь появившихся СМИ были не государственными, что было нормой во времена СССР, и частными, и они в силу власти денег, которыми их создатели – олигархи владели в избытке, жили по нормам «сытый голодного не разумеет».

Таковой была среда политического обитания, в окружении каковой мы создавали новое Российское телевидение. И упрёки коллег в мой адрес, прежде всего Анатолия Лысенко: «Зачем ты нас тянешь в политику?», выглядели как стон понимающих, но не желающих потерять обещанную комфортность, когда в любой ситуации вне, а не внутри. Мы с Анатолием Лысенко были из разных миров. Он практически из мира телевидения по нутру многолетнего опыта. Я – человек со стороны из мира журналистики и литературы, который долгие годы лысенковского сотворения телевидения пребывал в этом мире на разных постах, постигал этот мир как зритель, возможно внимательный, возможно придирчивый, но не как человек, творящий телевидение.

С одной стороны, это мешало нашему взаимопониманию и контактности. С другой, конечно же, помогало – появлялись новые идеи, рождаемые разными людьми с иным мироощущением. Это расширяло диапазон телевидения, делало его непохожим. На телевидении в то время утвердилась неприкасаемая догма – главное формат. И бесспорно, Анатолий Лысенко был сторонником этого догматического правила. Я был его противником, проповедовал другую идею – всё истинное неформатно. Форматом может быть временной норматив передачи и тип личности, характер и исполнение. Но никак не содержание, ибо истинное творчество всегда неформатно, потому что оно только тогда истинное, когда оно свободное.

И тут произошло главное размежевание. Будучи человеком, не чуждым политике, я взял под своё крыло информационные программы и общественно-политическое вещание. Как ни странно, но понятие «формат» прежде всего распространялось на подобные передачи, потому как кинопрограммы, музыкальные программы, развлекательные шоу были более свободны и во временном исчислении, и в местоположении в эфире. Получалось, что я сам себя наказал. Именно мне приходилось дискутировать и с властью, равно как и с моими коллегами отстаивать свободу в отклонении от норм или установленного формата.

Создавая команду, я руководствовался двумя главными принципами: первое – профессионализм, второе – непохожесть. Учиться у кого-либо? Ради Бога, но копировать – упаси Бог. Да и у кого учиться? Главным апостолом был «Первый канал».

Именно создание ВГТРК породило конкуренцию. Предлагая идею нового российского телевидения, а автором идеи в Верховном совете, как член комитета по СМИ, был я, в качестве определяющего момента во главу угла был поставлен принцип свободной конкуренции, вновь рождающей телерадиокомпанию, что означало главное – эпоха Гостелерадио уходит в прошлое. Не сразу, нет. Нам ещё придётся испить не одну чашу горечи на пути реформации, так как мы становились на ноги, когда Гостелерадио ещё правило бал.

Рождалась новая эпоха и, что естественно, иной образ мышления и видения происходящего. Кто-то говорил – ничего страшного, нужно время на привыкание, а пока посмотрим на новый мир с прежних, привычных позиций. Это было похоже на самоуспокоение, но никак не на понимание изменившейся ситуации. Рождение нового мира мало засвидетельствовать на экране, его надо раскрыть, а для этого следует понять, и это понимание передать зрителю. И всегда надо помнить – чего ты добиваешься? Чтобы зритель стал союзником этого мира или его противником? Достаточно заметить, что эпоха приватизации, главного козыря младореформаторов, перевернула мировоззрение общества в понимании, что есть добро, а что есть зло, и в этой качающейся действительности шло становление нового телевидения и радио.

Да, я хотел создать новое телевидение, но при этом, в отличие от других, мы создавали новое государственное телевидение. Все эти НТВ, РЕН-ТВ и прочее появились потом, как коммерческие проекты. Но оплотным и знаковым был «Первый канал». И конкуренцию надо было создавать именно с ним. Это было непросто, но другого выхода у нас не было.

«Первый канал» стал оплотным каналом советского телевидения, и Гостелерадио работало на него. И всю концепцию развития телевидения выстраивало по принципу «он первый, а значит главный». «Первый канал» олицетворял СССР, и когда СССР распался, бразды первого, а значит, главного остались в его руках. Не случайно в девяностые схватки шли именно за власть над «Первым каналом», и скоротечная смена руководства «Первого канала» по инициативе министерства печати подтверждала факт этой борьбы.