Жизнь вопреки

И это уверенное «До свидания» было рассчитано уже на нас. Президент не сомневался. Президент верил и вдруг, словно выступая перед толпой, энергично закончил: «Пусть прощаются они, а не мы».

Почему я вспомнил именно этот эпизод? Потому что спустя ночь стало известно о намерении руководства ГКЧП вылететь к Горбачёву. Никто не знал замысла этой экспедиции. Зачем летят? Арестовать президента, покончить с ним?

История России знала всякое. В Белом доме получили информацию об этом внезапном визите с опозданием, перехватить лидеров переворота до их отлёта в Форос не удалось. Единственный выход – посылать свой самолёт. Затея рискованная, можем проиграть. Надо опередить заговорщиков, оказаться у Горбачёва раньше их. Тут же возник вопрос: «Кто полетит?» Чаши весов застыли в равновесии. Эти несколько часов справедливо назвать паузой двоевластия, какой-то миг – и одна из чаш весов движется вниз. Но этот момент ещё впереди, и вот тогда всё тот же Полторанин предлагает кандидатуру Силаева в качестве руководителя группы, направляемой к пленному Горбачёву. Замысел рискованный, но выигрышный – встретиться с Горбачёвым и вернуться с ним в Москву на российском самолете. Задача отчасти была выполнена, и минутная слабость премьера в ночь с 19 на 20 августа перестала существовать в историческом контексте.

Правда, спустя 2 месяца на закрытом заседании правительства всё тот же Полторанин настаивал на отставке Силаева, напомнив премьеру события августовской ночи, полагая, что тем самым он отводил упрёк в свой адрес, как об инициаторе заговора в правительстве, человеке, сеющем недоброжелательство и смуту. Интрига всегда была внутренней сутью Полторанина.

Обвинить в непорядочности нельзя, отказать в разумности тоже.

После моей отставки с поста руководителя ВГТРК ситуация оказалась неожиданной и малопредсказуемой одновременно – возникал один неотвратимый вопрос: что дальше?! Дело в том, что в ельцинском окружении министр печати Полторанин был, по сути, единственным, кто разбирался в проблемах СМИ и готов был взять на себя ответственность.

Судьба Полторанина была непростой. Поначалу он был ключевой фигурой в окружении Ельцина: отчасти их объединяла бунтующая суть. Но Полторанин был не чужд и Михаилу Горбачёву, именно в его время он появился на политическом Олимпе. Человек по сути достаточно прямолинейный и отторгающий интриги, он всё время, в силу своей профессиональной значимости, в них вовлекался. Он занимал пост вице-премьера, затем министра печати, затем отношения Полторанина с Ельциным стали обостряться. Дело в том, что Полторанин имел постоянные контакты с Горбачёвым и был скорее противником его кадровой политики, нежели сторонником, поэтому между Горбачёвым и Ельциным он выбрал Ельцина. Он болезненно воспринимал постоянные просчёты Ельцина. Он был очевидным творителем свободы слова, которая Ельциным воспринималась неоднозначно – как выгодная для президента, так и невыгодная, когда президент оказывался под огнём этой свободы слова.

И тут между президентом и министром печати начинался конфликт. После указа № 1400 о роспуске парламента и назначении новых выборов Полторанин уходит из правительства и принимает решение участвовать в выборах; будучи коренным сибиряком, он решает избираться в Омске, где ему противостоял кандидат в депутаты Смолин. Это был неудачный выбор Полторанина. Да, его союзником был губернатор, которого он хорошо знал, но Смолин уже избирался в том регионе и показал себя очень неплохо и профессионально, и на его стороне были как симпатии, так и сочувствие граждан. Полторанин, конечно же, был и более профессионален, и более известен в России и в коридорах власти. Последнее, в силу его взрывного характера, было скорее во вред, нежели на пользу Полторанину. Он выборы Смолину проиграл. На этом практически кончилась его активная политическая биография.

Я очень сожалел об этом. И предлагал Полторанину избираться по Московскому округу, где мог оказать ему необходимую помощь, используя возможности телевидения. Но Полторанин всегда был человеком упёртым, он считал, что Сибирь ему гораздо ближе по сути, чем Москва, и что, представляя её в Думе, если одержит победу, он будет чувствовать себя независимым. У него были неплохие отношения с омским губернатором, но, видимо, он переоценил возможности его влияния на ход выборов. Да и сам Полторанин никогда бы не согласился с вызывающим вмешательством власти в итоги выборов, а уж тем более в свою пользу.