Жизнь взаймы у смерти

– В понедельник выходит, сегодня пятница, сама понимаешь, осталось полдня. Тот сразу поймет, что я пароль вскрыл, историю не сотрешь. Я не знаю, какие отношения у него с генеральным, не вникал, сплетни не слушаю обычно.

– Подожди, Егор Зотова[11] знает, давай-ка ему наберем, – Галина взяла мобильный. – Егор, занят? Да, срочное. Сейчас дам Никиту, он все объяснит.

Пока сын разговаривал с Беркутовым, Галина пыталась вспомнить, что тот рассказывал о Зотове. Кажется, с год назад его заместитель вышел на пенсию, и он взял на работу сына чиновника мэрии. «Выходит, тот обворовывал Алексея. Что же ему так не везет на помощников?» – подумала она, вспомнив историю, случившуюся с Зотовым несколько лет назад.

– Я пошел, мам, спасибо! – Никита отдал ей телефон. – Егор Ваныч сейчас позвонит Зотову, тот меня примет.

Закрыв за сыном дверь, она вернулась на кухню. Вдруг подумалось, что мотивом для убийства Марты Эрбах могла стать жадность одного из наследников. Хотя Беркутов и Карташов утверждают, что имеется лишь один племянник, вероятность появления еще нескольких, живущих в России, исключить нельзя. Вдруг Марта все же успела с ними связаться? Нет, слабоватая версия. «Позвоню Карташову, его немецкому другу пора уже нарыть еще информации», – решила она.

– Сергей Сергеич, добрый день! Не может быть, какая удача! Если вы так близко к моему дому, может быть, не откажитесь отобедать? – искренне обрадовалась она, услышав от старика, что тот только что вышел из здания следственного комитета. – Ах, мой муж вас накормил… тогда кофе! Очень хочется вас увидеть! Хорошо, буду ждать!

* * *

– Вот такой получается расклад, Галочка. Егор любезно предоставил мне копии всех документов, добытых белорусским журналистом. Мы с вами сейчас же можем нарисовать практически полную картину встречи родителей Марты Эрбах, – Карташов сделал глоток кофе и поставил чашку на блюдце.

– Хорошо! – Галина освободила половину стола для документов.

– Вот справки из Гродно, – Карташов выложил бумаги из кейса на стол. – Мы с Егором еще у него в кабинете набросали схемку. Родители Марты: отец – Эрих-Эйнхард фон Эрбах, штабс-арцт. То есть в чине капитана от медицины он занимался, согласно справке, проверкой здоровья тех, кого отправляли на работы в Германию. Мать, как мы можем предположить, Клара Штурм. Получается, познакомились они летом сорок первого, потому как в справке о непригодности к тяжелым работам от десятого декабря беременность Клары указана уже четыре с лишним месяца. И вот это фото, где она еще стройная девушка, сделано летом. Правда, не факт, что рядом с Эрбахом именно Клара, подпись отсутствует.

– Клара, выходит, жила в Гродно? Как она попала в перепись? Что-то тут не сходится, Сергей Сергеич. Если Марта поехала искать мать в Москву, значит, предполагала или даже знала, что она жительница столицы!

– Могу дать лишь одно объяснение – на момент вторжения гитлеровских войск Клара находилась по каким-то причинам именно в Гродно. Приехала в гости или поменяла место жительства. А так как была фольксдойче, как указано в справке, работать могла и в сфере обслуживания немцев.

– Этническая немка? Тогда законный брак между ними вполне вероятен.

– Есть одно «но» – брак был возможен лишь с разрешения рейхскомиссариата. Неплохо бы этот документ поискать в архивах Гродно.

Теперь обратимся к остальным письмам. То, что написано в октябре, говорит о нежном отношении Эриха к девушке. Второе, от двадцать второго марта, – о том, что ребенок для них желанный. А дальше загадка номер раз: где на самом деле родилась Марта? В Штайнхёринге, как указано в ее паспорте, или все же в Гродно? Мог ли Эрих перевезти ее, беременную, в Германию или же привез с ребенком уже после рождения?

– Или одного ребенка… – задумчиво добавила Галина.

– Вот и я подумал об этом! Тем более, Курт предоставил мне скан еще одного документа – подлинного свидетельства о рождении Марты Эрбах. Этот документ был найден Юлией Эрбах, вдовой младшего брата Марты, скончавшегося не так давно. Вот он, – Карташов торжественно выложил из папки еще один лист.

– Ничего не понимаю… Кто такая Ингрид-Марта Миллер? Да, дата рождения совпадает, ни отца, ни матери не прописано. Сирота? А это что? «Лебенсборн»! Не может быть…

– Это свидетельство выдано в доме матери проекта «Лебенсборн» в Штайнхёринге.

– Не поверите, но только что Никита мне открыл сайт, где выложено много документов, касающихся этого проекта! Я хотела использовать такой поворот в сюжете… вот, смотрите, – Галина повернула экран ноутбука Карташову.

– Ну-ка, ну-ка, любопытно!

– Перед вашим приходом я прочла статью. Вот здесь выделено, что касается свидетельств о рождении. Обычно имя матери в документе указывалось. Кроме того, ей выдавалась брошь с рунами «Лебен» и «Зиг» и подсвечник с гравировкой, что она является лишь звеном в бесконечной цепи поколений. А младенцы получали серебряную ложку и кубок.