Жизнь взаймы у смерти

Лизка давно легла спать, дождавшись Шурку. В город парня с подругой доставили только к семи вечера, по дороге пришлось заезжать на шиномонтаж, прокололи колесо. Беркутов, допросив обоих, отпустил их, взяв с Шурки подписку о невыезде. Вернувшийся из следственного комитета, Шурка выглядел больным, а они набросились на него с упреками. Первой опомнилась Лизка. Авторитетно заявив, что тот не должен разглашать тайны следствия, приказала всем отстать от «мальчика», накормить, дать выспаться, а уж потом, завтра… И вновь Алена, а с ней и Нелли, подивились разумности Лизки. Словно в их женском трио она – старшая!

Алена схватила телефон, как только тот издал еще первый, приглушенный звук вызова.

– Да, Витя… я поняла. Дай мне пять минут, я соберусь и выйду, – торопливо проговорила она, ища ручку: нужно было оставить записку Лизе. То, что она не вернется от Шведова до утра, не сомневалась.

Она его едва узнала! В потоке тусклого света уличного фонаря, возле которого тот стоял, Виктор показался ей глубоким стариком.

– Родной! – она не смогла сдержать слез, утыкаясь лбом ему в подбородок, заросший щетиной, и тут же чуть не задохнувшись в крепком объятии сомкнутых рук. Слегка отстранившись, подняла на него взгляд, поймала больной ответный и провела ладонью по щеке. – Как же ты устал… Поедем?

Он кивнул, неохотно ее отпуская…

* * *

Сквозь неплотно сдвинутые шторы пробивалась дорожка лунного света, очень тонкая, словно луч. Алена смотрела на Виктора, а тот на точку на ковре, куда упирался конец этого луча. Он говорил тихо, монотонно ведя диалог сам с собой, то обвиняя себя, то задаваясь вопросом – почему? Алена молчала, понимая, что любые ее слова бессмысленны. Да и не уверена была, что Виктор их услышит.

– Я поразился ее материнскому чутью, уже в коридоре больницы, у отделения реанимации, Полинка выглядела так, будто самое страшное произошло и Лары уже нет. Хотя, когда она вышла от нее, та была жива. Я еще разозлился – что ж хоронить заранее? А она знала, знала… Обреченно молчала до тех пор, пока не вышел доктор и… Я виноват, что не предложил врачам помощь, ну лекарства, может быть, какие нужно было срочно, консультацию светила медицины… не знаю! Хоть что-нибудь! А я растерялся и ждал. Чего ждал?! Когда она своими ногами из реанимации выйдет?!

И когда Полину укладывал спать, даже не екнуло – врача пригласить, чтобы давление проверили, кардиограмму сняли… Она же выглядела полутрупом! А я решил – а как иначе? Дочь потеряла… Сам держался лишь потому, что за нее отвечал. И не сберег! Она всю жизнь для меня была ближе, чем мать, а я, выходит, чем отплатил? Почему так? Где-то читал, что две даты изменить нельзя: рождение и смерть. В какой-то книге там, на небесах, они прописаны. То есть, если суждено умереть – умрешь в тот час, что предопределен. А как же других спасают? Медики с того света вытаскивают безнадежных! Неужели лишь потому, что час не пришел? От человека самого что-нибудь зависит? Выходит, нет! И я ни в чем не виноват? – он, наконец, оторвал взгляд от лунной точки и посмотрел на Алену.

– Витя, не кори себя. В смерти Лары виноват этот урод, ее муж. Не бери на себя лишнего. А Полина ушла за дочерью. Видимо, не смогла бы жить без нее. Убийцу задержали?

– Да! Уже в Шереметьево, смыться из страны хотел. И удалось бы! Документы новые. Спасибо таможенникам – опознали по фотографии.

Я все время думаю, а человек ли он, этот Давыдов? Насколько нужно быть извращенцем, чтобы двух женщин на тот свет отправить из-за денег! Самому заработать никак, что ли? Он первый раз женился на дочери своего тренера. В девяностые из спорта они вместе ушли в бригаду. Занимались рэкетом, земли за гроши скупали. Давыдов-то шестеркой при тесте был. А лет через пять вдруг босса кто-то расстрелял в упор, Давыдов дела его принял. Если тот еще как-то по понятиям жил, этот прослыл беспредельщиком. В девяносто восьмом у него дочь родилась, нашей Ларочке ровесница, выходит. А через два года жена вдруг пропала. Надо сказать, что имущество ее отца все ей по наследству перешло. Ну, а после того, как ее признали умершей, Давыдов все получил. Представляешь, сколько лет не было известно, что он и отца ее, и ее саму убил? Только сейчас свидетель, точнее его соучастник, признался. И то лишь после ареста Давыдова.

А Лару он подставить хотел, назначив директором своего агрохолдинга. Когда понял, что в разработке и земля под ногами горит. И все бы удалось, но девочка наша умная была, догадалась. Забил до смерти. Видимо, не хотел до конца – не все документы подписала…

За ним еще эпизодов с трупами тьма. Заговорили его подельники, а то запугал их, молчали. Зверь…

– Не могу поверить! Мне он показался при встрече нормальным адекватным мужчиной. Даже обаятельным. Видела я его, правда, два раза: когда квартиру оформляли и в день выезда. Лариса счастливой казалась рядом с ним, – Алена была ошеломлена услышанным.

– Аа… да, он же в моей квартире жил. Как-то вылетело из головы! И немку теперь в ней убили. Какое-то черное место! Продать ее к лешему… Только Полинку и Ларочку уже не вернешь…