Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

– Да! – отвечал он, – да! Эта женщина прекрасна! Более, чем прекрасна!.. Восхитительна!.. Поражающа! Какие глаза, и какие волосы!.. Какие роскошные белокурые волосы!.. И ты, Бонваль, говоришь, что ее зовут?

– Бианчини.

– Она итальянка?

– Если тебе нравится.

– Как, если нравится.

– Я понимаю, если тебе нравится по примеру прочих мучеников принимать ее за ту, за кого она себя выдает, то она итальянка – синьора Бианчини; но если у тебя, как у меня, есть память, – а в этом случае ты должен бы иметь ее больше, чем я, – эта итальянка, синьора Бианчини, станет просто на просто парижанкой.

– Ба!.. Я знавал ее?..

– Лучше, чем я, – гораздо лучше! И когда я скажу тебе ее имя, настоящее имя… ты, не колеблясь, согласишься, – Ришелье и Ловлас.

– Она была моей любовницей?

– Полагаю… Уверяли даже, что ты ее обожал!

– Я ее… Прошу тебя, Бонваль, – ее имя, ее имя!..

– Это уж слишком!.. Я навожу его на след, а он… Точно, она чрезвычайно изменилась и к своей выгоде… Притом же, когда любили брюнетку, а встречают блондинку, не правда ли, простительно не узнать ее. Ну, а я, который не обожал ее, узнал ее сразу!..

– Ее имя, Бонваль! Ее имя!

– Вчера она была в Опере в ложе, а я в оркестре. Заметив ее, я сразу сказал самому себе: это.

– Это?

– Но так как я мог ошибиться, я взошел в фойе, во время антракта, и, прогуливаясь, я следил за нею, изучал, анализировал ее и вслушивался в ее голос… Не подавая виду я подверг ее испытанно, сказать мимоходом, не очень глупому.

– Испытанию?

– Да, испытанию, которое было совершенно успешно; я тебе расскажу его.

– Но сначала скажи мне ее имя.

– Что ты платишь?

– Все, что хочешь.

– Это слишком! Угости меня одним londres, и я тотчас же открою тебе.

– Двадцать londres!.. Но говори, кто эта женщина, эта Бианчини?..

– Слепец! Эта та экс-цветочница, которая некогда слонялась по Тамильскому бульвару и пятнадцать месяцев была твоей любовницей.

– Шиффонета?

– Она.

– Так поэтому то она и улыбнулась при встрече со мною!.. Ты прав, невероятно, что я не узнал ее!.. Ну, а как ты удостоверился?

– Что мои воспоминания меня не обманывают? Я тебе сказал, что в один антракт, любопытствуя узнать истину, я следил за нею в фойе.

– Но она была в театре не одна?

– Нет; она была со своим любовником, графом Рене де Гам.

– Графом де Гам? Я его немного знаю. Он женился три года назад, и я даже был на свадебной церемонии.

– Свадьба этого господина мало значит в этом деле, а для Бианчини, полагаю еще менее. Короче, она шла впереди меня, под руку со своим графом; когда напротив их я заметил шедшего мне на встречу Бонграна, маленького курфиста театр Фигаро. Я направляюсь к нему и совершенно громко говорю ему:

– Здравствуйте, Бопгран; я очень рад, что вас встретил!.. Вы знаете, что после завтра в Иоле Ройяле идет моя пьеса – Любовь Шиффонеты!..

Бонгран смотрел на меня в совершенном изумлении. Он никогда ничего не слыхивал о подобной пьесе. Но его изумление мало меня беспокоило. Бианчини, за которой я наблюдал, быстро повернула голову в мою сторону. Сомнения не существовало. Я попал в цель. Глаза мои меня не обманули. Бианчини была…

– Ты играл в опасную игру! Если бы граф, – я признаю, что граф де Гам, ее любовник, знал…

– Не очень кокетливое название, которое она некогда носила? Полно! Разве эти женщины говорят своим любовникам о своем прошлом? Они не так глупы!..

– А дальше?

– Все. Маленький Бонгран спросил у меня объяснения по поводу пьесы, новой и для него и для меня. Я сказал ему, что это шутка. В это время Шиффонета возвратилась в свою ложу, во второй раз, о! я заметил, уязвила меня убийственным взглядом. О! Она тоже меня узнала, я уверен. Я ей таки довольно передавал в прежнее время больших су.

– Но кто тебе сказал, что теперь она называется Бианчини.

– Одна старинная графа де Гама, Сефиза, которая тоже была вчера в Опере. Она рассказала мне еще много кое-чего другого. Кажется, граф без ума от Бианчини. Он влюбился в нее в Венеции, куда он уезжал для получения наследства. Это продолжается уже целый год и стоит наследственного миллиона. Он купил ей отель в Елисейских полях, в улице Бальзак.

– А ты сказал Сефизе, что Бианчини…

– Картонная итальянка?.. Нет! Я могу быть болтливым с мужчинами, но с женщинами – я скромен. Пусть эти дамы дерутся и пожирают одна другую, если им угодно, – я не вмешиваюсь…

– В добрый час!

– Наконец у тебя есть адрес Шиффонеты, если тебе придет идея навестить ее… Ты ведь знаком с ней, твое посещение ее не встревожит.

– Это возможно! Но с тех пор, как я знаю, что у Шиффонеты есть любовник, желание увидаться с ней, погасло.

– Ба! Почему?

– Потому что, не будучи другом де Гама, я упрекал бы себя, как за дурной поступок, если бы стал мешать, в какой бы то ни было степени его любви.

– О! О! Какая щекотливость! Я больше не узнаю моего Флоримона. Ну, ты, быть может, делаешь ошибку, не отправляясь туда потолкаться; быть может, есть кое-что любопытное.

– Во всяком случае, я не осмелюсь явиться без приглашения.

– О! Если дело только в этом, – не бойся! Бианчини устроит таким образом, что представит тебя.

– К чему? Я для нее более бесполезен!..