Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

И вот она поклялась, как нам известно, что если он в эту ночь не вернется домой, она сама отправится за ним к его любовнице…

Граф не вернулся…

По утру, в восемь часов, г-жа де Гам села в наемную карету и приказала везти себя в отель Бианчини.

Она хорошо знала, где этот отель! Она твердой поступью вошла в него, и спокойным голосом сказала привратнику:

– Здесь живет Алиса Бианчини?

– Точно так.

– Она дома?

– Да, сударыня.

– Хорошо! Позови лакея, чтобы он провел меня.

– Но, сударыня… госпожа еще спит…

– Ее разбудят. Мне нужно говорить с нею. Я графиня де Гам.

Графиню ввели в ту самую маленькую залу, в которой накануне Шиффонета принимала Флоримона.

Молодая горничная, очень любимая госпожой, взялась ее разбудить.

Она смело проникла в спальню, обитую оранжевым атласом, усыпанным золотыми цветами, по середине которой стояла кровать под балдахином, некогда принадлежавшая Помпадур, – и на ней спокойно спала рядом со своим любовником куртизанка.

– Сударыня!.. Сударыня!..

Она сердито приоткрыла глаза. У злых людей дурное пробуждение.

– Что вам надо, Коринна?

– Прошу у вас извинения… но я полагала… графиня де Гам здесь…

– Графиня де Гам?

Бианчини так быстро вскочила на своей постели, что граф тоже проснулся.

– Что такое? – сказал он.

– Твоя жена здесь.

– Моя… полно!..

– Нечего полно! А! У этой дамы есть апломб, честное слово!..

– Это уж слишком!.. Как она осмелилась!..

– А что она сказала, Коринна? Как она явилась?

– Она сначала спросила, здесь ли живет Алиса Бианчини и на утвердительный ответ привратника, сопровождавшегося замечанием, что слишком еще рано, она вскричала: «Ну, если г-жа Бианчини еще спит, вы ее разбудите, вот и все. Я графиня де Гам».

Шиффонета соскочила с постели.

– Пеньур, туфли, скорее Коринна! – сказала она.

– Что ты хочешь делать? – сказал Рене, смотря на любовницу, несколько бледный.

– Но, с иронией возразила она, – так как графиня желает поговорить со мной, я повинуюсь желаниям г-жи графини. Разве я ошибаюсь?

– Что ты ей скажешь?

– Это будет зависеть от того, что она сама скажет мне. Если она будет вежлива, я тоже буду вежлива, если нет, я у себя и не советую ей забывать это… Наконец, мой друг, посоветуйтесь с собой… Если вы желаете принять вашу жену, вы свободны… Вы даже можете отправиться с нею…

– О, злая?

– Э! У вас такой несчастный, такой смущенный вид!..

– Я опечален теми неприятностями, которые тебе доставляю.

– Э! В таком случае, успокойтесь! Это приключение нисколько мне ни неприятно. Напротив, оно забавляет меня! Мне любопытно, каким образом одна из тех женщин, которых называют честными, потребует от женщины моего сорта своего мужа. Если вы хотите присутствовать при представлении, ничто вам не мешает, Рене. Графиня в маленькой зале, Коринна?

– Точно так.

– Ну, зала отделяется от этой комнаты только будуаром. Оставив полуотворенною эту дверь, вы услышите все.

Едва прошло пять минут, как ждала графиня, когда Бианчини вошла в маленькую залу.

Г-жа де Гам сидела; она встала при шуме отворившейся двери. Обе женщины с минуту измеряли друг друга. И первая сразу поняла, что ей нечего надеяться от последней…

Осанка, физиономия, все, до самого беспорядка туалета, в котором она не побоялась показаться ей, – все в куртизанке говорило: «Я была и останусь твоим врагом!»

Между тем, поклонившись с аффектированной вежливостью.

– Благоволите объяснить мне, графиня, чему я обязана честью видеть вас у себя! – сказала Бианчини.

Графиня стояла прямо, столь же гордая, сколь ложно смиренна была ее соперница. Она была побеждена. Но побеждена как львица змеей…

– Почему я у вас, сударыня, – сказала она, – вам известно!

– По истине, нет.

– Вы лжете! Мой муж – ваш любовник. Он здесь. Я пришла сказать вам: отдайте мне моего мужа!

Бианчини вздрогнула при этих словах: «Вы лжете!», произнесенных отрывистым голосом графини; ее брови нахмурились; щеки покрылись ярким румянцем. Тем не менее, она продолжала тем же сладким голосом:

– У вас свой способ выражения, которому невозможно противиться. Я сознаюсь: граф Рене де Гам, ваш муж, мой любовник. Он здесь. Но что касается того, чтобы отдать вам его… Боже мой, я в большом затруднении… Согласитесь, что если бы я ощущала самое искреннее желание обязать вас в этом случае, – этого было бы недостаточно. Человека не отдают, как собачонку… Если ваш муж больше не любит вас, – если он любит меня, конечно, это моя вина, потому что, со своей стороны, я всеми силами люблю его… Но что я могу сделать? Ничего. Единственно возможная для меня вещь, облегчить вам средства лично воззвать к супружеским чувствам г-на де Гам… Он в постели, в моей комнате, если вам угодно потрудиться встретить его… Я обещаю вам не мешать вашему разговору…

Настала очередь графини вздрогнуть и покраснеть при этих словах, но у нее хватило мужества, чтобы сдержать себя.

– Сударыня, – глухо сказала она, – я оскорбила вас, обвинив во лжи, я сожалею об этом!..

– О! Сударыня, не стоит труда! Разве необходимо взвешивать свои выражения с существами подобными мне!..

– Но вы должны понять мою печаль!..

– Я ее понимаю… и она меня огорчает…