Жорж. Корсиканские братья. Габриел Ламбер. Метр Адам из Калабрии

"Я понимаю, что вы чувствуете себя здесь не на своем месте. И это справедливо: если вы имели сотню тысяч ливров ренты или около того, выезжали в шикарных экипажах, одевались в тончайшее сукно и курили сигары по четыре су, то оскорбительно таскать на ногах цепь, носить красную одежку и жевать капральский табак; но что вы хотите? В этом мире надо быть философом, если не хватает смелости самому подписать себе пропуск в иной мир ".

Габриель вздохнул так тяжело, что это было похоже на стон.

"У тебя никогда не было желания покончить с собой?" — спросил он у меня.

"Право, нет!"

"А ты ни разу не думал о том, что среди различных способов умереть есть наименее болезненный?"

"Черт побери! Всегда надо преодолеть какой-то момент, самый тяжелый, но говорят, что в повешении есть своя прелесть ".

"Ты полагаешь?"

"Конечно, я так думаю. Говорят даже, что из-за этого изобрели гильотину. Один повешенный, у которого порвалась веревка, рассказывал настолько приятные вещи, что осужденные в конце концов шли на виселицу так, словно отправлялись на свадьбу ".

"Правда?"

"Понимаете, я сам не пробовал, но в конце концов здесь это вошло в обычай ".

"Так что если бы ты решился покончить с собой, то повесился бы?"

"Конечно ".

Он открыл рот, думаю, затем, чтобы попросить меня повеситься вместе с ним, но по моему лицу, наверно, увидел, что я не был настроен на это развлечение, и поэтому промолчал.

"Ну и что? — спросил я. — Вы решились?"

"Еще не совсем, потому что у меня осталась надежда ".

"Какая?"

"Что найдется один из наших товарищей, который за то, что я оставлю ему все, что имею, и письмо, в котором будет сказано, что я сам покончил с собой, согласится убить меня ".

В то же время он смотрел на меня, словно спрашивая, подходит ли мне это предложение.

Я покачал головой.

"О нет! — ответил я. — Я в эти игры не играю, боюсь

472 мокрого; об этом надо было просить у Акации: он попал сюда за подобную историю и, может быть, согласился бы, приняв всяческие предосторожности, но для меня это невозможно ".

"Но, если бы я решился убить себя, ты, по крайней мере, помог бы мне осуществить мой план?"

"То есть я не стал бы вам мешать привести его в исполнение — вот и все. Черт! Я ведь здесь на срок и не хочу подставляться ".

На этом разговор наш закончился.

Прошли еще полгода, и за это время между нами ни разу не вставал этот вопрос.

Однако я заметил, что Габриель становился все более и более грустным, и заподозрил, что он старается освоиться со своим планом.