Жозефина. Письма Наполеона к Жозефине

Мишле в своей книге «До 18 брюмера» заметил: «Во время осады Мантуи Бонапарт писал Жозефине в сентиментальном письме в духе эпохи, что, думая о ней, мечтательный и полный меланхолии, он оказался при лунном сеете на озере близ поселка Вергилия. Несомненно, именно тут ему пришла идея организовать праздник великого поэта, который он провел позднее [в октябре 1797 г.] и который сделал ему хорошую рекламу в обществе, воспитанном в классическом духе. Итак, мы видим осененного лаврами итальянского героя около могилы Вергилия».

Пятого июня 1796 года Наполеон подписал с графом Бельмонте-Пиньателли, посланником короля Неаполитанского, перемирие в Брешии. С этого дня войска Неаполитанского королевства прекратили участие в военных действиях.

19 июля 1796 года, из Мармироло в Милан

Уже два дня от тебя нет писем. Я успел подумать об этом сегодня уже раз тридцать. Ты понимаешь, что это очень печально, однако не сомневайся в моем нежном и исключительном к тебе внимании.

Вчера мы атаковали Мантую, подожгли ее раскаленными ядрами двух батарей и мортирами. Несчастный город горел всю ночь. Зрелище было ужасающее и величественное. Мы завладели многими внешними укреплениями, а этой ночью роем траншею. Завтра я еду со штаб-квартирой в Кастильоне и рассчитываю там заночевать.

Ко мне прибыл курьер из Парижа. Для тебя пришли два письма, и я их прочел. И хотя это действие кажется мне очень простым и ты дала мне на это разрешение, на другой день я стал опасаться, что ты рассердишься, и меня это сильно огорчает. Хотел бы я их снова запечатать. Но это было бы ошибкой! Если я виноват, то прошу у тебя прощения. Клянусь тебе, это не из ревности. Конечно же нет. Для этого я слишком высокого мнения о своем любимом друге. Мне хотелось бы, чтобы ты раз и навсегда разрешила мне читать твои письма. Тогда у меня не было бы ни угрызений, ни опасений.

Ахилл [Мюрат] прибыл курьером из Милана. От моей обожаемой подруги нет писем!

Прощай, мое единственное достояние. Когда ты сможешь приехать ко мне? Я сам приеду за тобой в Милан.

Тысяча поцелуев, горячих, как мое сердце, и чистых, как ты сама.

Вызвал курьера. Он сказал, что заезжал к тебе и что тебе нечего было ему поручить. Фи! Ты недобрая, гадкая, жестокая тиранка, маленькое прекрасное чудовище! Ты смеешься над моими угрозами и над моими глупостями. Ах, если бы я мог запереть тебя в своем сердце! Я посадил бы тебя там под замок.

Дай мне знать, что ты весела, здорова и нежна.

Бонапарт

21 июля 1796 года, из Кастильоне в Милан

Надеюсь еще до вечера получить от тебя письмо. Ты знаешь, моя дорогая Жозефина, какое удовольствие мне доставляют твои письма, и я уверен, что тебе нравится их писать. Ночью я еду в Пескьеру, в Верону, оттуда в Мантую, а потом, быть может, в Милан – за поцелуями, поскольку ты уверяешь меня, что они не холодны, а весьма горячи.

Надеюсь, ты к этому времени совершенно выздоровеешь и сможешь сопровождать меня в генеральный штаб, чтобы уж больше не расставаться со мной. Не ты ли душа моей жизни и любовь моего сердца?

Посылаю тебе флорентийской тафты, можешь сделать из нее красивую юбку для воскресений и тех дней, когда тебе захочется принарядиться. Видишь, как я щедр! Я заплатил за нее более тридцати ливров. Но и это не всё: хочу еще послать тебе прекрасное платье из крепа. Напиши мне, какой нужен цвет, размер и отделка, и я закажу его тебе в Болонье.

Твои протеже слишком резвы. Они чувствуют, несомненно, насколько я им обязан тем, что, хлопоча о них, делаю приятное тебе. Они едут в Милан. Во всём нужно немного терпения.

Теперь ты должна хорошо знать Милан. Быть может, ты нашла любовника, которого искала, только нашла его без моей помощи. Эта мысль не оставляет, – но нет, это недостойное предположение.

Кстати, меня уверяют, что ты давно и ХОРОШО знакома с этим господином, которого рекомендуешь мне для одного дела. Если так, то ты чудовище.

Чем ты занята в этот час? Спишь, не так ли? Но меня рядом нет, и я не могу ощущать твое дыхание, видеть твои прелести и осыпать тебя ласками. Вдали от тебя ночи длинны, пресны и печальны, а рядом с тобой жалеешь о том, что ночь не длится вечно.

Прощай, моя прекрасная и добрая, несравненная, божественная. Тысячу раз целую тебя с любовью повсюду, повсюду.

Бонапарт