Жозефина. Письма Наполеона к Жозефине

22 июля 1796 года, из Кастильоне в Милан

Нужды армии требуют моего присутствия в этих краях. Я не могу отлучиться так надолго, чтобы добраться до Милана. Мне понадобилось бы пять-шесть дней, а в это время могут произойти события, требующие моего присутствия здесь.

Ты заверяешь меня, что чувствуешь себя хорошо. Поэтому прошу тебя приехать в Брешию. Я немедленно отправляю Мюрата, чтобы он приготовил тебе жилье в городе. Полагаю, тебе будет удобно выехать из Милана попозже, заночевать 24-го в Кассано и на следующий день прибыть в Брешию, где тебя будет ждать нежнейший из твоих любовников. Я в отчаянии оттого, что ты способна думать, мой добрый друг, будто мое сердце может открыться кому-либо еще, кроме тебя. Оно принадлежит тебе по праву победы, и эта победа прочна и вечна. Не знаю, зачем ты говоришь мне про госпожу Т., о которой я совершенно не думаю, как и о женщинах Брешии. Поскольку ты сердишься, что я вскрываю твои письма, то это письмо будет последним: твое письмо еще не пришло.

Прощай, мой нежный друг. Пиши мне чаще. Приезжай ко мне скорее, будь счастлива и не волнуйся. Всё хорошо, мое сердце принадлежит тебе на всю жизнь.

Позаботься о том, чтобы генерал-адъютанту Миоллису вернули ящик с медалями, который, как он пишет, он вверил тебе. У людей такие дурные и злые языки, что необходимо целиком выполнять некоторые формальности.

Желаю тебе здоровья, любви и скорого прибытия в Брешию.

У меня в Милане есть карета, подходящая и для города, и для сельской местности. Воспользуйся ею для поездки. Возьми с собой столовое серебро и часть вещей, которые тебе необходимы. Продвигайся небольшими переходами, и только пока воздух свеж, чтобы не переутомляться. Войско может добраться до Брешии за три дня, а в почтовой карете можно доехать за четырнадцать часов. Советую тебе остановиться на ночь 24 июля в Кассано. 25-го я уже буду тебя встречать.

Прощай, моя Жозефина. Тысяча любовных поцелуев.

Бонапарт

22 июля, 10 часов вечера, из Кастильоне в Милан

Отправляю курьера в Париж. Он заберет по пути твои депеши. Приехал генерал Депинуа и уверяет меня, что твое здоровье восстановилось. Хотя ты мне об этом писала, его подробный рассказ наполнил меня радостью. Вот ты и здорова, моя любимая Жозефина! Сгораю от желания видеть тебя. Он также сообщил мне, что посол Дюбайе и его любезные адъютанты прибыли в Милан…

Ты должна была уже получить почту, которую я отправил тебе утром. Я считаю минуты до 25-го. Еще три дня. Через час я отправлюсь в объезд постов моей армии, а 25-го… я знаю, кто прибудет на свидание вовремя!

Мюрат болен, – ему удружила королева бала госпожа Рюга.

Я отправил его в Брешию. Он в бешенстве, хочет рассказать о своем злоключении в газетах.

Прошу тебя, перескажи это Жозефу и посоветуй ему довольствоваться его Жюли. Это прибавит ему благоразумия и здоровья.

В штаб-квартире жалуются также и на госпожу Висконти. Боже мой! Ну и женщины! Ну и нравы!

Поздравляю тебя открыто и с легким сердцем: говорят, что юный Коленкур заявился к тебе в одиннадцать часов утра, а ты встаешь лишь в час дня. Он хотел поговорить с тобой о своей сестре и матушке. Нужно было назначить более удобное время.

Жара стоит непомерная. Душа моя пылает. Начинаю верить, что сохранению здравого смысла и хорошего самочувствия противопоказаны чувства и счастье знакомства с несравненной Жозефиной.

Твои письма холодны, жар твоего сердца – не для меня. Черт возьми! Я же муж. А другой должен быть любовником. Нужно быть как все. Горе тому, о ком я узнаю, что ты любишь его!.. Вот я и ревную. Боже мой, не знаю, что со мной! Но знаю точно, что нет мне ни счастья, ни жизни без тебя… Без тебя, понимаешь?

Всей тебя без остатка. Если есть в твоем сердце чувство, которое принадлежит не мне, моя жизнь отравлена и стоицизм есть мое единственное прибежище. Скажи, что… Люби меня! Тысяча поцелуев от всей полноты чувств…

25-го в Брешии, не так ли?

Бонапарт

Обер-Дюбайе, бывший военный министр, был назначен послом в Константинополе в феврале 1796 года.

Имеется в виду венерическая болезнь Мюрата.

Итальянка госпожа Висконти была любовницей Бертъе, по которой он сходил с ума.

Страсть Наполеона нашла свое отражение в одном из писем Жозефины к госпоже Тальен, датированном 23 июля: «Мой муж не любит меня, он меня боготворит. Думаю, он сойдет с ума. Невозможно быть счастливее, чем я…»