Журавли

Тут постоять достойно будет в молчании своём. И память вечностью всех сýдеб пусть разольётся в сердце тихо, свято и легко, чтоб было им не тяжело дождаться часа своего до Дня священного того…20 Ведь день же тот обещан был.21

Здесь снова встало божество его, Солдата при́нявшего смерть за нас с тобой. Смутилась твердь… Покоя нет, ибо мечта, его мечта, застыла на чёрной и зловещей туче, в которую он вперил взгляд… Солдат измучен, но не оглянется назад.

Он впереди… Не позади… Не в стороне… Не в тишине… Он в центре ада… Пусть же мучения его не смоют отзвуки того, как он прошёл за шагом шаг… Пусть будет благ и сам и свет его, в котором, сопребывает ныне он. И ждёт тебя… И ждёт меня…

Теперь постой – и мысль, и вопль…

Предстала скорбь…

И чертит шаг… И шаг тягуч…

Оставив позади себя своё – и жизнь, заботы, все труды, мы будем слушать тишину на синь глядя́. О, великá и глубокá! Как велика и глубока та Синь! Там взгляд его, такой пронзительный, но ясный! Счастливый Взгляд или Несчастный?

Вглядимся вдаль, она хранит Последний Вздох…

Он жить бы мог…

Мог Жить!

Но умер он…

А мы живём! живём и в ту вершину лишь ползём через шаги его и боль… Но надобно бы нам послушать тишину, в ней столько звуков, столько чувств… Там пробуждается наш дух… Любовь воскреснет памятью шагов его. Воскреснув, воскресит и нас…

И в этом – смысл, и в этом – благость, радость, всё!

Теперь же шествуем вперёд… И памятью своей все чувства соберём в один поток. И чувствами запечатлим Шаги Солдата, Мысли

Солдата, Взгляды Солдата. Они оставлены нам для единения с ним, чтобы, вглядываясь в их глубину, мы могли бы постигнуть его нестерпимую боль, страдание и вечность. Тут наша жизнь, в познавании и размышлении, она не где-то позади или в сторонке остановилась, она запечатлена шагами, взглядами и мыслями Солдатскими.

Нам лишь токмо утихомирить дух надобно, да прикоснуться к сему с почтением и благоговением… И, прикоснувшись, узреть, услышать мгновения, коими и была сохранена Солдатская сила, мужество и непоколебимая воля.

Незримый подвиг каждого бойца (Анатолия Макшина, Фёдора Антипова, Миллионов) – подвиг, достойный низкого поклона, подвиг, который далеко не всякий осилит и выдюжит. Ибо и для подвига готовится особое тело и душа.

Вообще для каждого особенного человека (а при том любой человек является особенным, ежели унаследует Основу Бессмертного Равенства на добрых початках) готово множество словес, по коим тело собрано безмерным потоком неиссякаемых (бессмертных) чувств.

Чувственная основа Солдата собрана была таким же изобилием, хотя само изобилие сумело вжаться на малое число, которым и выведена его дорога кратчайшая, но такая дли-и-инная… В малость шагов включена Солдатская Слава!

1418 Дней и Ночей…

Вечная Память…

Ныне же, на этой жажде чувственного долга, хочу прописать о двух бойцах (Макшин Анатолий 1915 года рождения и Антипов Фёдор 1904 года рождения), которых и желаю увековечить словом и мыслью, текущих с Его (божественных) обширных Высот, как рай, но при выписывании сии слова оборачиваются почему-то в чёрное покрывало ада.

Буду по мере словесного Ручья попеременно вставлять их имена, чтобы они ощутили неразрывную (крепкую) связь родства – никто не забыт и ничто не забыто. Мало знаю про их жизнь, в коей они сопребывали прежде, но пусть же малость сия не будет заключена итогом каким-то незначимым или скупым, так как сама жизнь была для них (Анатолия

и Фёдора) весьма непростой, а порою и тяжкой. Были и радости, конечно же, но война стёрла из судеб эти малые радости, хотя Вечная Память хранит и малые итоги Главному Дню, ибо без сего никак.

Смерть…

Как она ужасна и отвратительна. Она убога (у бога).

Смерть выводит на рубеж пакибытия.22

Однако рубеж сей для нас невероятно отдалён, но это оттого, что заземление чувств ликвидировало память тех Величественных Вдохновений, на которых заложен или закладывался фундамент нашего вечного исследования. Сие исследование, как ни прискорбно прозвучит мысль, нас заставляет страдать, скорбеть и умирать. Но пока смерть ещё тревожит чужие рубежи, нам тут надобно мыслью Пакибытия увековечивать Солдат, Жён, Матерей, вступивших на порог смерти, и теперь уже осваивавших рубежи иные. Есть или нет рубеж сей в твоей голове мысли – это уже не имеет никакого значения, ибо для нас с Ним23 сей Рубеж есть.

Вот в этом Бессмертном и славном (незабвенном) Рубеже (а он удерживает связь всех времён и народов, начиная от первого Адама) наметился один воин – Фёдор Антипов (1904-1942), и наметился второй воин – Анатолий Макшин (1915-1941).

Это мои дальние, а может и самые ближние родственники, ибо в Адаме и Еве мы все имеем одно полное число чувств, родства и единения. А по человеческому (земному) исчислению – один из них мог бы стать моим дядей, а другой – дедом.