Журнал «Компьютерра» № 24 от 28 июня 2005 года

Эти возможности для студентов (или семей) из разных регионов, но с сопоставимым уровнем доходов – сопоставимы. Да, связь в провинции дороже (широкополосная – значительно дороже), но это, опять-таки, более чем компенсируется другими факторами (хотя бы ценой жилья).

Есть ли продуктивная самоорганизация ИТ-образования вне столиц? Что делает ее возможной?

– Думаю, самоорганизация в этой сфере (и многих других сферах), что вне столиц, что в их пределах, возможна при сочетании наличия талантливых людей, готовых жизнь на это положить, и определенного везения.

В любом «университетском городе», в любом областном центре сегодня достаточно хороших специалистов, готовых передавать свои познания молодежи. Нормальный завкафедрой или декан сможет их привлечь, так как часто это даже не вопрос оплаты. Студенты будут участвовать в интересных проектах, в том числе международных. Вуз получит определенную известность, заработает престиж, студенты будут получать гранты и ездить за рубеж, появятся карьерные возможности, привлекательность вуза для абитуриентов возрастет, позиции кафедры в торге с руководством вуза и властями разного уровня также укрепятся.

Это очевидные перспективы ближайших лет. Впрочем, они могут быть наглухо перекрыты «реформами».

Какова роль государства во всех этих процессах?

– Роль государства негативна и останется такой в ближайшее время. Нынешняя госполитика – это вялая авторитарная модернизация, а главный ее предмет – распределение ренты.

Поскольку размер натурально-ресурсной ренты зависит в основном от мировой конъюнктуры, а последняя – не слишком зависит от России вообще и совсем не зависит от ее внутренней политики, образование неизбежно становится «остаточным» (что бы и кто бы по этому поводу не декларировал, а декларируются и «приоритет», и «реформы»).

На месте ИТ-студентов я бы многого от государства не ожидал, а рассчитывал лишь на себя и утешался надеждой на то, что возможность продавать свои услуги также на мировом, а не внутреннем рынке (или на внутреннем, но с оглядкой на мировую конъюнктуру) устранить не удастся.

Что должно входить в стандарты ИТ-образования?

– Я бы не стал валить все «ИТ-специальности» в одну кучу.

Во-первых, есть массовые ИТ-специальности, которые сейчас почему-то считаются инженерными, но на самом деле просто не требуют вузовской подготовки. Это администрирование систем и сетей. Это простое массовое программирование (человеко-машинные интерфейсы по готовым руководствам, включая скрипты для веб-представлений; SQL-запросы и т. п.), предмет скорее для среднего специального образования.

Во-вторых, есть области системного анализа и проектирования систем, которые действительно требуют высшего образования. Здесь у нас традиционно неплохо с математическими основами (включая теоретическое программирование) и столь же традиционно слабо с такими дисциплинами, как эргономика и дизайн, техническая риторика, и, что всего печальнее, собственно с методологией анализа и проектирования.

В-третьих (по порядку, но не по значению), есть менеджеры ИТ, специалисты, одновременно подготовленные в части организации, руководства и управления, владеющие наукой и технологией и, в идеале, еще и представляющие себе предметную область, информатизацией которой они будут заниматься. На них особый спрос, и таких специалистов «готовыми» у нас не выпускают. (Начинают выпускать! См. врезку о факультете бизнес-информатики ВШЭ на стр. 29. – Л.Л.-М.)

В заключение я бы хотел резко возразить против распространенного взгляда на систему образования как «систему подготовки кадров». Это очень абстрактный и, в этом смысле, узкий, ограниченный взгляд.

Главная функция системы образования – в воспроизводстве и развитии системы знаний. В рамках этой функции студенты – просто рабочий материал, они получают подготовку так же, как, допустим, окисляются углеводороды в процессе работы двигателя внутреннего сгорания.

Эта функция реализовывалась в разное время по-разному, и мы, видимо, унаследовали проект «модерного» университета, сложившийся в ходе борьбы романтической реакции с Просвещением (при этом реализованный не на пустом месте, а с привлечением субстрата более ранних систем, средневековых и даже позднеантичных – это хорошо прослеживается в атрибутике и ритуалах).

Одна из важнейших черт этого проекта – научная организация знания, когда любая идеальная конструкция, претендующая на роль знания, не напрямую транслируется в учебные материалы, а становится предметом открытого обсуждения – академической дискуссии. Разумеется, в жизни эти нормы постоянно нарушались, и система образования использовалась как идеологический инструмент (в большей мере – в жестко авторитарных обществах, в меньшей – в демократических), но как идеал они сохранялись.

Последние десятилетия поставили этот проект под серьезный вопрос.