Журнал «Компьютерра» № 24 от 28 июня 2005 года

В начале ХХ века все эти этапы прошла школа Н. Н. Лузина, давшая начало чуть ли не половине отечественной математики (а началось все с небольших семинаров в непростые годы войн и революции). Другой пример – школа Л. И. Мандельштама на физфаке МГУ в 1925–44 годах. К обоим лидерам, хоть и с большим опозданием, пришла и мировая слава, и академические чины, и полное признание коллег. Но было и преследование на уровне государства с обвинениями во всех смертных грехах – от заполнения «своими людьми» ключевых научных постов до шпионажа и прямой работы на врагов своей страны. Спустя еще десятки лет и это ушло в прошлое. Остались только благодарные слова тех, кому посчастливилось быть рядом, кто нес в себе заряд, полученный в лучшие годы маленьких и больших семинаров, которые вел Ученый, Человек, Учитель.

Нечто подобное иногда происходит и в обычной средней школе, где появляется энергичный, работящий преподаватель или администратор с продуктивными идеями, способный увлечь ими даже тех, кому по должности положено только «не пущать». Так начиналась история самых известных ныне московских физмат-школ (2-й, 444-й, 57-й, 179-й, 91-й, 1543-й и ряда других). Так образовывались вокруг ярких педагогов замечательные школы в Кирове и Майкопе, в Омске и Калуге, в Нижнем Новгороде и Челябинске. Причем создавать такие школы административно удавалось в редчайших случаях. Как правило, для этого требовалась добровольная, трудная и долгая самоорганизация педагогического коллектива. Этому процессу не поможет никакое постановление Департамента образования, РОНО или министерства. Хорошее просторное здание в хорошем районе с нормальным финансированием, к сожалению, не гарантирует успеха.

В ряде случаев команда организаторов-единомышленников получала полную административную поддержку. Так, при активном участии властей были созданы в конце 40-х годов знаменитые МФТИ и МИФИ. При поддержке государства в 60-е годы появились Всесоюзная заочная математическая школа (ВЗМШ) и знаменитая ФМШ №18 (теперь СУНЦ МГУ), а чуть позже начал выходить знаменитый журнал «Квант». Свежий пример – организованная в Москве несколько лет назад школа «Интеллектуал». Но инициировало такие проекты всегда небольшое ядро энтузиастов.

Перейдем к нынешним временам. В период социальных катаклизмов 15–20-летней давности вопросы образования на некоторое время почти выпали из сферы интересов государства. В то время каждый директор школы, ректор института, декан факультета вынужден был сам решать многие новые для себя вопросы. Приходилось либо находить иные формы работы (не столько у доски, сколько в административных кабинетах), либо лишаться и учителей, и учеников. Руководителям школ и институтов обычно было не до качества образования – почти вся энергия уходила на то, чтобы в школе текла вода из тех кранов, где должна течь, и не текла из остальных. Многие лучшие преподаватели перестали учить детей – на школьную зарплату нельзя было не только содержать семью, но зачастую просто жить.

Сейчас энтузиастам стало немного легче. По крайней мере на словах им даже готовы помогать. Ну а в Москве власти и впрямь поддерживают, развивают те школы, где происходит что-то самобытное, необычное. К сожалению, в последние три года разнообразные чиновники (увы, не государство!) стали энергично «заниматься школой». Если среди читателей есть наивные люди, предположившие, что этих господ из РАО (Российская Академия образования), РОСРО (Российский общественный совет по развитию образования), министерства и его дочерних структур интересует положение учителя или обеспеченность учебного процесса, что они пекутся о качестве образования и его соответствии требованиям нынешнего дня, – спешу развеять иллюзии: нет! Их волнуют совершенно чуждые школе проекты – то «эксперимент по внедрению ЕГЭ», то «всеобщий переход на профильное образование», то создание очередной базы данных, требующее чудовищной и никому в школе не нужной работы (сегодня в школы приходят сотни инструкций с пометкой «Срочно»).