Журнал Наш Современник №10 (2002)

свободы не надо пугаться.

 

Ведь в гулкой долине двора,

на улицах — толпы народа

шумят и пьянеют с утра

от синей реки кислорода.

 

“На земле светло” — так назвал поэт свою первую книгу.

Имя книги выбрано удачно. Колмогоров любит свет, утро, весну, его молодое дарование жизнерадостно по своей природе:

 

Непобедима жизнь! Бронза и мякоть плода!

Эти яблоки ешь, эти дожди пей!

И запрокинь лицо перед рекой небосвода,

и говори с улыбкой: лей, мое небо, лей!

 

Чувство природы, ощущение живого родства с зеленым полем, синим небом и светлой рекой — вот главные позвоночные устои поэзии Колмогорова. Смотрите, с какой точностью графика и в то же время с интонацией лирика он видит окружающий мир:

 

Чуть видимые вкраплены в поля

Кустарники с промерзшими ветвями,

И тополей прозрачных толчея

Зимует в синеве над берегами.

 

Думаю, судя по этим и многим другим стихам, что Николая Заболоцкого и Бориса Пастернака молодой поэт чтит как своих учителей. А из поколения молодых поэтов России ему, наверное, близок Николай Рубцов.

Но не только природа, но и человек, и наша обыденная земная жизнь дороги поэту. Его стихи о детстве, о матери и отце, о своей родине — районном городке, полугороде-полудеревне, стихи о любимой женщине человечны и просты. А значит — глубоки. Душа поэта понимает и голоса травы, и судьбы людей.

 

Отчетливо, как никогда доныне,

увижу вновь январскую тайгу,

Сибирь мою и cнегирей в полыни,

и лед ручья, мерцающий в логу,

домишки, спящие о трех больших дорогах,

невесть куда пробитых внутрь зимы,

ребят под пологом пространства белолобых

и их родителей в горячей дреме тьмы...

 

Доверчивый читатель вправе спросить меня: кого же я представляю этаким “велеречивым” предисловием — начинаю­щего поэта или уже мастера? Не знаю. Знаю одно — представляю поэта талантливого, со свежей и жизнелюбивой первой книгой. Как он будет писать дальше — это его дело. Поэзия — не баловство. Когда в стихах начинают дышать “почва и судьба”, трудно что-либо предсказать. Но мне кажется, что молодой поэт — лишь бы не оставила его на жизненном пути творческая воля, не увлекла бы в свои осенние леса лирическая созерцательность — и сам уже знает, что подтверждать слово судьбою нелегко и что только такое подтверждение сулит нам настоящие удачи”.

 

А после моего предисловия переписка наша — стала частью жизни и его и моей.

*   *   *

Здравствуйте, Станислав Юрьевич!

Прежде всего хочу выразить совершенно искреннюю благодарность за Вашу честность. Не сомневался в том, что Вы человек принципиально чистый в отношении творчества, взаимовыручки, ясности взгляда на зеленый мир и на людей. Четко различать, кто есть кто, что есть что — на мой взгляд, очень ценное качество. Плюс к тому человечность в отношении к другим близким по артериальной крови, по самой ткани “творчества” и чудотворства собратьям.

Книжка моя поставлена на 1978 год. Мне исполнится 30 лет. Но это, как я считаю, нормально. Зато если бы я раньше издал ее, то сейчас бы мне, наверное, было бы стыдно. Ибо 12 лет поисков преобразили облик рукописи к лучшему. А что было бы, если бы издал те стихи, которые выбросил нынче? Пришлось бы краснеть... Думаю, что для поэта достаточно издать за всю свою жизнь 4—5 книжек (если даже будет столько!) и этого довольно.

Благодарю Вас за прекрасное предисловие к моей книжке, оно очень выручило, пришлось, как добрая сильная рука в минуту, когда зевнула впереди бездна.

К моему сожалению, нет сейчас возможности приехать в Москву, а хотелось бы. С этим необходимо смириться, пошли дети, заботы, надо быть рядом с ними, кормить. Да к тому же отчетливо представляю Вашу занятость. Был я в 1971 году в Москве, вобрал ее сложный облик, но люблю больше всего пространство. Если упадешь — будут идти мимо не оглядываясь. Такова суть большого города. И все же Москва прекрасна.

Еще раз спасибо Вам за предисловие к мой книжке. Всегда с уважением.

 

Николай.

 

*   *   *

Здравствуйте, дорогой Станислав Юрьевич!

Получил письмо Ваше с небольшим опозданием. Спасибо за предло­жение прислать подборку новых стихов. Высылаю на Ваше усмотрение.

В “Дне поэзии” стихотворений своих не нашел, но ведь на то и жизнь со всеми ее поворотами. Так что принял это спокойно и как свершившуюся неизбежность.

За прошедший 1977 год я хорошо поработал. Написал тридцать стихотворений, участвовал в областной выставке со своими ювелирными изделиями, сплавился в июне 200 километров по Томи, вместе с друзьями на плоту “Крепкое бревно”, походил по таежным ледяным ручьям в поисках самоцветов. В августе в составе творческой бригады выступал по стройотрядам области. Все мы вместе добились создания молодежной секции при Кемеровском отделении Союза писателей. Ребята у нас талант­ливые, все держатся друг за друга, а это главное. Если еще могу чем от души поделиться, так это тем, что получил много добрых отзывов на книжку. В частности от Э. Межелайтиса, А. Тарковского, В. Бокова, Н. Старшинова. Но пока в Москве не удалось опубликовать ни строчки. Однако всему свое время.

Посылаю Вам две книжки товарищей моих А. Ибрагимова и С. Донбая. Если будет интересно — прочтите.