Журнал Наш Современник №3 (2003)

Своеобразное лидерство в уснащении своих сочинений подобными “фактами” захватил Я. Я. Этингер. Пострадавший в свое время от сталинских политических репрессий (в 1951 г. получил 10 лет лагерей за антисоветскую агитацию и пропаганду) и став потом профессором истории (специалистом по новейшей истории развивающихся стран Азии и Африки), он, соединив в одном лице драматический личный опыт и профессиональные знания, казалось, способен был внести существенный вклад в начавшееся в годы перестройки научное восстановление исторической правды. Однако, испытывая “глубокую внутреннюю ненависть к коммунизму и КПСС”26, он после развала Советского Союза нашел свое призвание в пропагандистском обличении язв сталинизма, но далеко не тождественном строго научному осмыслению этого исторического явления. И все было бы в пределах нормального сочинительства, если бы Этингер не пытался выдать свои хлесткие и эмоционально насыщенные полити­ческие памфлеты за исторические труды и если бы он, сводя счеты с “проклятым прошлым”, не использовал, подобно Шейнису, далекие от науки приемы.

Чтобы убедиться в этом, необходимо вспомнить, как шло освоение Этинге­ром проблематики “дела врачей”. Первые его попытки публично обозначить свое осмысление этой темы, пожалуй, относятся к 1988 г., когда “Медицинская газета” опубликовала интервью с ним. Оно — об истории фабрикации МГБ СССР уголовного дела на него самого и усыновившего его профессора медицины и консультанта лечебно-санитарного управления Кремля Я. Г. Этингера, которого, арестовав, сначала обвинили в антисовет­ской пропаганде и еврейском буржуазном национализме, а потом — во “вредительском лечении” руководителей “партии и правительства”.

Беседуя с корреспондентом, Я. Я. Этингер почему-то ни словом не обмолвился тогда о наличии угрозы депортации евреев как следствии “дела врачей”, хотя перестроечная гласность уже вовсю бичевала преступления сталинизма27. Конечно, автору этих строк могут возразить, что гласность гласностью, но еще сильна была цензура и некоторые язвы советского прошлого вскрывать запрещалось. Что ж, с этим доводом можно согласиться, но с оговоркой: процесс спонтанной либерализации в стране был столь стремительным, что рамки дозволенного расширялись тогда буквально на глазах. Уже в следующем году были подготовлены к изданию, а в 1990-м вышли упоминавшиеся воспоминания В. А. Каверина, в которых о гипо­тетической сталинской депортации евреев было сказано достаточно прямо и определенно. Между тем в появившейся в том же году в журнале “Наука и жизнь” статье “«Дело врачей» и судьба” Этингер продолжал хранить молчание по поводу депортации, задаваясь исключительно вопросом о том, “не должен ли был задуманный процесс над врачами стать прологом новой гигантской чистки в высших эшелонах партийно-государственного и военного руко­водства?” И даже в начале 1991 г., публикуя в историческом альманахе “Звенья” очерк по “делу врачей”, Этингер не спешил присоединиться к хору сторонников депортационной версии, хотя в том же номере альманаха был помещен фактически поддерживавший ее материал А. Вайсберга (“Воспоми­на­ния Е. И. Долицкого”). Правда, тут же он впервые очень осторожно коснулся гипотезы о подготовке выселения евреев, предположив, что “истинный смысл” “дела врачей” прояснится только после открытия секретных архивов, а пока остается гадать: “должно ли оно было ограничиться только врачами, стало бы началом депортации еще одного народа, или, кроме всего прочего, процесс над кремлевскими медиками явился бы прологом новой гигантской чистки, нового «большого террора»”28. Однако в последующем, когда рухнул коммунистический режим и его задним числом не ругал разве только ленивый, позиция Этингера претерпела неожиданную и существенную метаморфозу. Произошло это в начале 1993 г. Тогда одновременно в парижской “Русской мысли” и московской “Еврейской газете” появилась его большая статья “К сорокалетию «дела врачей»”, в которой он, видимо не удовлетворенный результатами рассекречивания закрытых архивов прежней власти, все же сделал “серьезный вывод”, на который раньше не решался:

“...Упорные слухи, что после процесса над врачами и их публичной казни в крупнейших городах страны начнется депортация евреев в отдаленные районы Дальнего Востока... как теперь выяснилось, были обоснованы”.