Жуткая история Проспера Реддинга

– Твоя задача – сидеть тише воды и не ввязываться в неприятности, – сказал дядя Барнабас. – Пальцы мертвеца – это, м-м, действительно проблема. Но у меня есть зацепки. Один человек в Австралии собирается выкопать старого преступника, ну и… чик-чик.

Я постарался не вздрогнуть.

– Сколько времени это займет? Мы что, не можем купить билет и слетать за ними?

Еще не договорив, я уже пожалел о своих словах. Билет в Австралию стоит дорого. Моя семья могла себе это позволить, но это не значит, что дядя Барнабас тоже может. И, конечно, я оказался прав.

– А деньги? – усмехнулась Нелл. – Ты, что ли, заплатишь?

– Мои родители попросили вас помочь, разве не так? – снова попытался я. – Может быть, они могут и заплатить?

– Нет, Проспер! – почти крикнул дядя Барнабас, но тут же заговорил более мягко: – Мы ни в коем случае не должны с ними связываться. Твоя бабушка сейчас пристально следит за ними, и, насколько я понимаю, у нее есть доступ к их банковским счетам. Паспорта у тебя с собой нет, а на то, чтобы понять, есть ли другой способ вывезти тебя из страны и ввезти обратно, уйдет слишком много времени.

Логика иногда бывает совершенно беспощадна.

– Но я могу быстренько позвонить, – не сдавался я. – Могу оставить им сообщение с таксофона или отправить письмо по электронной почте…

– Нет! – Нелл перебила меня так резко, что Жаба подпрыгнул. Летучий кот парил за спиной дяди Барнабаса. Его огромные глаза не мигали и будто высматривали врага. Когда дядя Барнабас обернулся, кот тут же упал на холмик земли, покрытый засохшей травой.

– Ты ни с кем не можешь связаться. Как только мы выехали из Редхуда, я наложила на тебя чары. Никто не сможет тебя найти или узнать, пока ты сам себя не обнаружишь.

– Никто-никто? – спросил я. Люди обычно не стеснялись фотографировать членов моей семьи и отправлять снимки в газеты или выкладывать в интернет. – Но ведь стоит кому-нибудь опубликовать всего одну мою фотографию…

– Все увидят мои чары, а не твое лицо, – сказала она, сверкая глазами из-под очков. – Это что-то вроде волшебной маски. Не волнуйся, у тебя теперь огромный нос и крошечные глазки.

Я вздохнул.

– Ну, хуже явно не стало. Все говорят, что я просто вылитый двоюродный прапрадедушка Икабод, а он был похож на бешеную белку.

Нелл громко засмеялась, но тут же прикусила губу, пытаясь сдержаться. Она снова села, на этот раз – на другой конец дивана, подальше от меня.

– Ну, пожалуйста, – сказал я. – Мне нужно чем-то заняться. Дайте мне какое-нибудь дело.

Что угодно, лишь бы не думать о том, что во мне кто-то сидит.

– Ну, хорошо. Думаю, ты можешь поискать подходящий сосуд, чтобы мы могли переместить туда демона, – сказал дядя Барнабас.

– И все? – спросил я. – А как насчет отрывания крыльев в полете? Я могу попытаться. Что для этого нужно? Пинцет?

– Это у нас уже есть, – ответила Нелл. – Так что уймись.

Я чувствовал, что мой голос дрожит:

– Ладно… Но что, если демон восстановит силы раньше, чем мне исполнится тринадцать. Я имею в виду, до моего дня рождения?

– Что ж, тогда и будем с этим разбираться, – сказал дядя Барнабас. – А сейчас ты должен поверить в этот план. И, главное, ни при каких условиях не пытайся связаться со своими близкими.

Я кивнул и вытер кровь со щеки. Руки и лицо болели, все в порезах от осколков.

– Кажется, я просил тебя насыпать соли, – сказал дядя Барнабас, поворачиваясь к Нелл. Она отошла, держа Жабу на руках и поглядывая на нас из-под очков. – И принеси, пожалуйста, заживляющую мазь, хорошо? Мы же не можем допустить, чтобы наши гости разгуливали в синяках и порезах.

– Но…

– Прямо сейчас, Корнелия. И не забудь про зеркала.

Разочарованно вздохнув, Нелл вскочила. Она прекрасно поняла, что на самом деле ей велели покинуть помещение. Она сняла со шкафа серебряную баночку и чуть ли не швырнула ею в меня.

Крышка отскочила, я почувствовал приятный запах алоэ и мяты. Зачерпнув светло-розовый крем, я начал смазывать им лицо и руки. Через минуту боль исчезла, а раны начали затягиваться. Я снова не мог поверить своим глазам.

Невероятно. Это было просто… невероятно.

Нелл отошла подальше и подхватила с пола ведро, которое к моему изумлению опять оказалось целым. И только тут я заметил, что звездочки с ее волос осыпались на пол.

– Ну и пожалуйста, – прошипела она, прижимая к груди ведро.

Господи, да что я за придурок! Даже спасибо не сказал, а ведь она спасла мне жизнь! И меня тут же подкосила мысль, что ей пришлось меня спасать, пока я валялся на полу, как дохлая креветка. У меня, между прочим, тоже есть гордость. К счастью, не слишком много. Но я не успел поблагодарить Нелл: она умчалась, крикнув:

– Жаба, за мной!

Кот полетел за ней, но тут же вспомнил, что тут есть свидетели, и попытался сделать вид, что он не летит, а совершает невероятно длинные прыжки. Но дядя Барнабас и этого не заметил. Даже после того как они ушли, ярость Нелл продолжала облаком висеть в дверном проеме.

Я подождал, пока скрип ступенек стихнет, и спросил:

– Зачем вешать маску на окно?