Зима

— Но лесник — хороший человек, и он не убивает ее, — продолжает Люкс, — а вместо этого дает ей то, что считает лекарством, которое поможет ей выжить в одиночку в лесу, однако на самом деле это яд, который дала ему королева, сказав, что это сильное лекарство, но втайне надеясь, что он именно так и поступит: отдаст его падчерице. И он оставляет ее в лесу, где она встречает каких-то дикарей, и только в самом конце выясняется, что никакие они не дикари, а принцы, и не просто принцы, а ее давным-давно потерянные братья, и какое-то время они все вместе живут в лесу, пока однажды ей не поплохело, и она принимает лекарство и погружается в глубокий сон, похожий на смерть. Но это не смерть. Потому что это все-таки не яд. Потому что врач, которому велели его приготовить, решил не готовить яд, хотя ему приказала сама королева, поскольку не хочет делать ничего дурного и считает, что королеве совсем нельзя доверять. Вообще-то ей хочется травить всех подряд. Так что в конце концов дочь, которая должна была умереть, просыпается.

— Фух! — говорит Айрис.

— Но это только половина истории, — говорит Люкс. — В оставшейся части людей посещают видения, умершая семья возвращается и мстит, божество прилетает верхом на орле и бросает узнику книгу, где рассказывается, что произойдет в будущем, только в форме загадки, которую он должен разгадать.

— Наверное, это… э… одна из шекспировских пьес, — говорит Арт, — которую очень мало ставят или которую ему приписывают.

— «Для тебя не страшен зной… — говорит его мать. — Дева с пламенем в очах или трубочист — всё прах»[40]. Трубочист — старинное название головки одуванчика, который уже пошел в семена. Так красиво. «Цимбелин».

— «Цимбелин», — говорит Люкс.

— Пьеса о королевстве, погрязшем в хаосе, лжи, властолюбии, раздорах и великом множестве отравлений и самоотравлений, — говорит его мать.

— Где каждый притворяется кем-то или чем-то другим, — говорит Люкс, — и, хоть убей, не поймешь, как все это разрешится в конце, потому что это такой запутанный, беспорядочный фарс. Это первая его пьеса, которую я прочитала. Так уж вышло, что из-за нее-то я и захотела приехать сюда учиться. Я прочитала ее и подумала: если этот писатель из этой страны способен такую безумную и озлобленную мешанину превратить в конце в такую прекрасную вещь, где равновесие восстановлено, вся ложь раскрыта, а все потери возмещены, и если он родом из этого места на земном шаре, это место его породило, то я поеду в это место и буду там жить.

— А, — говорит Арт. — Да, конечно. Циммелин.

— Я рассказала вам об этом, — говорит Люкс, — потому что люди в пьесе как будто живут в одном мире, но отдельно друг от друга, как будто их миры почему-то разобщены или оторваны от других миров. Но если бы они могли просто выйти наружу или просто услышать и увидеть, что происходит прямо у них перед глазами, они бы поняли, что все играют в одной пьесе, живут в одном мире, что все они — участники одной и той же истории. Вот.

— Вот, — говорит Арт. — О чем теперь поговорим? Этой ночью мне приснился сон, он был удивительно ярким.

Айрис смеется.

— Каково это — жить с моим племянником? — говорит она.

— Без понятия, — говорит Люкс.

— Ха-ха! — говорит Арт.

— Большую часть времени я живу на складе, на котором работаю, — говорит Люкс.

— Она шутит, — говорит Арт.

— Они не знают, что я там сплю, — говорит Люкс. — Я сплю в одной из пустых комнат на верхнем этаже над офисным пространством.

— Она любит выдумывать всякую чепуху, — говорит Арт. — Она бывает очень убедительной.

— Дело в том, — говорит Люкс, — что эта работа гораздо лучше той, что была у меня в «Клингрин», когда приходилось каждый день искать место для ночевки, потому что у «Клингрин» нет своего помещения, поэтому большую часть времени я проводила у подруги на диване, но потом моя подружка Элва получила работу получше и переехала в Бирмингем, да и по-любому «Клингрин» начали нанимать африканцев, которых привозит босс, потому что им не надо ничего платить. Ну и в разы лучше работать на доставке и упаковке, чем на продаже мыла, потому что в торговом центре никак не заночуешь, если только не спать с охранниками. В смысле заниматься с ними сексом. Чего я делать не собираюсь. Так что склад — это хорошо. Но я не могу зависать там в выходной или спать там ночью после выходного, если только не удастся незаметно проскользнуть мимо ночной смены.

Арт понимает, что у него открыт рот. Он закрывает его.

— Почему же вы не живете у Арта? — говорит Айрис.

— Она живет, — говорит Арт. — Само собой. Так ведь, Шарлотта?

— Честно? — говорит Люкс. — Нет.

— Они живут вместе, — говорит его мать. — Так он, по крайней мере, мне сказал. Но кто я такая, чтобы знать о жизни своего сына? Просто его мать. Кто я такая, чтобы что-нибудь знать о нем? Кто я такая, чтобы думать, что знаю правду?

— Дело в том, что мы еще не зашли в наших отношениях так далеко, — говорит Люкс.

— Я так поняла, что прошло уже почти три года, — говорит его мать.

— Да нет, я не та Шарлотта, — говорит Люкс.

— А, верно. Вы другая Шарлотта, — говорит Айрис.