Зимняя жертва

– Хвала Исвархе, что не поняла, иначе они зарезали бы меня сразу, – проворчала Янди. – Утром им удалось застать меня врасплох…

– В этих стенах лучше поминать Матерь Дану. Пошли-ка со мной, девочка…

– В храм? Ну нет! Я там уже побывала, хватит!

– Ты ведь хочешь спасти свою госпожу?

– Аюну? – Лазутчица недоверчиво уставилась на деда. – Но разве ее не похоронили в кургане?

– Идем, – повторил Ашва.

Они прошли под низкими сводами и вышли в уже знакомый Янди зал. Полдюжины светильников горело на алтаре Матери Даны, озаряя улыбающийся лик и пышную грудь. Пространство позади статуи тонуло во мраке.

– Это чертог Двуликой, и он также двойствен, – заговорил Ашва. – Мы стоим в той его части, что обращена к востоку. Она посвящена Дневному Лику Матери – милостивому, дарующему жизнь всему, рожденному на земле – и по утрам озаряется солнцем. А за ее спиной, – старик покосился на клинок в руках Янди, – другая, обращенная к западу половина чертога. Она посвящена Ночному Лику Матери. Той, что ходит с косой и срезает зрелые колосья, а сухие травы и бурьян бросает в огонь…

– А, поняла, – кивнула Янди. – Я думала, что это два разных чертога, а оказывается – один… Ты знаешь, что я побывала тут утром?

– И не просто побывала, насколько я слышал.

– Да, я убила четырех стражниц, – с гордостью сказала Янди. – Вот этим мечом! Впрочем, я бы справилась и без него. Но с ним это было еще и приятно, и красиво…

– Красиво? – поднял бровь старик.

– Да, моя тетка-найина говорила мне: когда мастерство становится совершенным, оно обретает красоту.

– Она имела в виду искусство убивать?

– Конечно, что же еще!

Ашва только покачал головой.

Вместе они обошли алтарь Богини и оказались перед темным ликом, также озаренным мигающим светом нескольких глиняных светильников. Янди довольно ухмыльнулась, заметив перед статуей Богини четыре новые длинные косы.

– Они хотели отрезать мне косу, – сказала она, – но не прошло и полдня, а их собственные волосы уже лежат на алтаре! Воистину Великая Мать любит посмеяться! Зачем они их сюда положили?

– Знаешь, – задумчиво ответил Ашва, – убийство пред Ночным Ликом, да еще совершенное священным серпом, не является кощунством. Напротив, это жертва Темному Лику. Принесенная правильным образом, она будет воспринята особенно благосклонно. Если бы ты не просто резала глотки, защищая свою жизнь, а проводила обряд, то уже нынче заняла бы высокое место среди верных Матери Даны… Но увы, Владычица Полей ревнива. Что бы там она ни говорила, она служит не Матери, а себе…

– Все же почему ты выступил против нее?

– Владычица Полей слишком много на себя берет, – проворчал Ашва. – Она перестала считаться с кем и чем бы то ни было, кроме своих пророческих видений. Я умолял сохранить жизнь Аорангу, но она отказалась. Она не могла не понимать, что он, его знания и умения нужны всей нашей земле, – и все равно отдала его Богине! Она хочет блага, но нарушает свои же законы. Конечно, рано или поздно она за это поплатится – но как бы из-за нее не поплатиться всем нам…

Янди уже не слушала его.

– Здесь царевна! – взволнованно воскликнула она. – Святое Солнце, это в самом деле она!

Аюна, укутанная в расшитые ткани, лежала перед алтарем. Она казалась очень бледной, лицо ее застыло. Неужели все-таки мертва? Янди сама удивилась, как болезненно ее задела эта мысль. Она ведь была не самого высокого мнения о своей госпоже. Часто Аюна невыносимо раздражала упрямством и непоколебимой верой в свою божественность, которая должна была спасти их от всех бед, да что-то не спасала… Янди считала, что она умнее и привлекательнее своей солнцеликой подопечной; она умела постоять за себя и заставить – хитростью или силой – других людей вести так, как ей нужно, – а царевна не могла даже разобраться, где враги, где друзья… Да и по знатности, если уж на то пошло, они были почти равны. Допустим, отец Аюны был государем Аратты, ну а мать Янди была дочерью саара. И за ее сводного братца Ширама эта бестолковая царевна собиралась замуж…

«Может, в этом и дело? Мы могли стать с ней почти сестрами… Или дело в том, что я поклялась служить ей? И не смогла спасти…»

Такие мысли мелькали у Янди, когда она вдруг увидела, что ресницы Аюны дрогнули.

– Она спит! – радостно воскликнула лазутчица.

– Да, ее одурманили, чтобы без помех провести обряд, – подтвердил Ашва. – Ты ведь уже поняла, ради чего все затевалось? Владычице нужен ребенок, наследник или наследница. Она бы родила его сама, если бы могла… Однако она увядает и скоро умрет. Сегодня по воле Матери Даны должно быть зачато необычное дитя, ребенок Земли и Неба. Если все получилось, то царевна проживет здесь до родов, а потом ее отправят к отцу.

– Но государь мертв!

– Да, Владычица об этом знает.

– Ах вот как… – Янди помолчала и все же спросила: – А что с Аорангом?

– Увы, – вздохнул Ашва. – Мохнач остался на брачном ложе там, под курганом…

Янди прикусила губу:

– Ты уверен? Может, еще не поздно…