Зимняя жертва

Так взошли на костер все женщины, потерявшие мужей в этой битве, а было их тридцать две. Им неслыханно повезло – ведь обычно таких похорон удостаиваются лишь жены владык. Ничего подобного прежде не бывало в Накхаране! Слуги подожгли костер с четырех сторон, и вскоре запылала крепость рода Зериг, ставшая священной крадой всем, кто в ней был…

Голос Аршага оборвался, и он провел ладонью по лицу, словно смахивая слезу.

Его слушатели молчали, завороженные рассказом. Кто-то, не скрываясь, утирал глаза; кто-то сжимал рукоять меча, скрежеща зубами; кто-то смотрел перед собой невидящим взором, а в глазах плескалось пламя горящей крепости… Однако некоторые накхи, особенно из рода Афайя, сидели смущенные и встревоженные и поглядывали на невозмутимого Ширама, ожидая его слов.

– Прошли годы, пролетели столетия, – продолжал Аршаг. – Обгорелые руины крепости заплели терновник и плющ. Но люди рода Зериг и всех окрестных земель помнили, что там произошло. Истлели тела, место священной крады заросло бурьяном, но слава деяния святой Рейн и праведных жен все росла и крепла. И вот однажды пастухи, которые принесли дары на место подвига, увидели, как из развалин выползает огромная полосатая гадюка…

Все подняли голову и посмотрели на ковер с вытканной черно-рыжей змеей над головой саара.

– От головы до кончика хвоста в ней было тридцать две полоски. Таких больших полосатых гадюк здесь отродясь не видели! Пастухи сразу поняли, что змея непростая. Собравшись с духом, они предложили ей молока, и змея приняла дар. Так люди поняли, что возрожденная душа прекрасной Рейн стала духом-хранителем наших мест. Змея прожила на развалинах тридцать лет. Ее кожа и поныне считается святыней. По приказу моего деда были собраны кости праведниц и помещены в каменную башню, а сверху поставлена стела с отпечатками ладоней по числу праведных жен. Такой стелы нет ни у одного рода Накхарана! – Аршаг обвел слушателей гордым взглядом. – Там же построена кумирня, хранящая шкуру змеи-хранительницы. И со временем возник обычай: люди, вступающие в брак, приносят там обеты быть вместе в жизни и смерти, как прекрасная Рейн и ее супруг, как мужчины и женщины рода Зериг, не дрогнувшие перед врагом… – Аршаг уставился на саарсана. – Не хочешь ли и ты, Ширам, поклониться святому месту и принести там брачные обеты?

Ширам, подбирая слова, чуть замешкался с ответом.

– Я подумал, – быстро добавил Аршаг, – царевна арьев, которую ты объявил своей невестой, чужая здесь, брать ее в жены – против всяких обычаев. Сам понимаешь… Особенно помня о том, как поступили арьи с нашей страной… Однако царевна убила на охоте горного льва, застрелив его в упор. Подобная отвага достойна уважения! Вот почему я призываю тебя принести обеты у святыни рода Зериг. Если вы заслужите благословение змеи-хранительницы…

– Благодарю тебя, брат, – прервал его Ширам, вставая. – Такая трогательная забота обо мне и моем браке согрела мое сердце теплом истинной дружбы. И хотя у рода Афайя есть свои святыни, где души героев благословляют живущих, я, разумеется, не стану отказываться от такой чести…

Над толпой пролетел ропот. Саарсан обвел взглядом темный зал и громко произнес:

– Все накхи, погибшие со славой, равно угодны Отцу-Змею, к какому бы роду они ни принадлежали при жизни. А значит, угодны и мне – ведь именно через меня вершится воля Отца-Змея в Накхаране. Знайте об этом, воины рода Зериг, запомни и ты, Аршаг. И прикажи готовиться к обряду.

* * *

– Обряд? – скривилась Аюна. – Что, опять?

Они сидели у жаровни в ее светлице и только что выслушали Даргаша, который пришел поделиться новостями.

– Я бы не назвала это обрядом, – отозвалась Янди, переплетая косу царевне. – Так, прогулка к святому месту. Слыхала я эту историю о праведнице Рейн, кто ж ее не слышал… Давно было дело, еще во времена Афая. Тогда крепости горели по всему Накхарану – порой со всеми, кто в них был…

– Но только хозяева этой твердыни сожгли себя сами, – добавил Даргаш, – и тем снискали славу в веках.

– Мне больше понравилась бы история, где в последний миг пришла подмога и всех женщин спасли, – возразила Аюна. – И детей. Там ведь наверняка и дети были, да? Почему же сказание о них молчит?

– Дети разделяют судьбу матерей, – пожала плечами Янди. – К чему упоминать их отдельно?

Аюна содрогнулась:

– Не понимаю я этого накхского упоения смертью… Башня с обгорелыми костями… брр… Вот и Даргаш со мной согласен!

– Я? – удивился Даргаш.

– Да, я же вижу, какую ты скорчил рожу при словах «праведная Рейн»!

– Госпожа, дело вовсе не в моем согласии. Аршаг собирался устроить саарсану грязную ловушку и прилюдно опозорить его. К счастью, благородство Ширама одолело козни недостойного родича. Как хорошо наш саарсан сказал о павших героях! Я бы в жизни так не додумался! Даже воины Зериг прониклись…

– Так в чем дело?