Златое слово Руси. Крах антирусских наветов

4. «Игореви князю Бог путь кажеть»… (682). И здесь бог может мыслиться в более общей форме без относительно к христианской религии. И кроме того место это весьма подозрительно по аутентичности. В самом деле: в самой основе произведения христианства нет вовсе, а в третьестепенных мелочах оно вдруг выплывает. Логики никакой, если мы примем, что эти мелочи писал певец, но если мы предположим, что писал монах, хотевший придать более христианский оттенок «Слову», - то все становится понятным.

На коренную переработку «Слова» переписчик не решался, но подкрасить «Слово» в христианский оттенок он счел нужным и возможным.

5. «Игорь едеть по Боричеву к святей Богородици Пирогощей» (779-181). И здесь опять-таки приводится голый факт, весьма вероятный и, должно быть, исторически верный. Однако и здесь чувствуется чужая рука. В устах певца эта фраза была бы уместна, если бы он описал беду Игоря, его молитву к Богородице и затем благодарственный молебен ей. А на самом деде получился благодарственный молебен Богородице, которую, согласно «Слову», Игорь и не просил о спасении! Кроме того было сказано, что «Бог путь кажеть» (не Богородица). Эта неувязка ясно показывает, что к «Слову» приложилась и чужая рука.

6. «3драви князи и дружина, поборая за христьяны на поганые полкы» (788-790). И эта короткая вставка весьма возможно, почти наверное, принадлежит не автору «Слова». Ведь здравица и слава князьям (и притом поименная) уже была провозглашена перед этим отрывком, а, затем еще повторяется за ним. Совершенно очевидно, что переписчик просто вписал фразу с христианской направленностью в конец произведения, чтобы кончить «Слово» соответствующим образом.

7. «Князем слава, а дружине. Аминь» (790-792). Этот заключительный «аминь» был в оригинале «Слова» настолько привносный, что даже издатели «Слова» в 1800 г. и русском переводе его опустили.

Ведь всякое окончание дела сопровождалось в устах духовного лица непременным «аминь». А уж переписчиком, конечно, был монах.

Итак, христианство в «Слове» отсутствует, а тот слабый поверхностный налет его, который имеется, принадлежит почти наверное переписчику.

Переходим теперь к рассмотрению языческого элемента в «Слове». Мы находим здесь прежде всего упоминание языческих богов: Даждь-Бога, Стрибога, Велеса, Хорса, Дива.

Русичи считаются внуками Даждь-Бога, Боян внуком пастушьего бога - Велеса, ветры - Стрибожьими внуками.

Находят себе отражение здесь также и языческие верования и обряды; плач и вопление по покойникам, метание жара из рога, надгробные причитания.

Особенно ярко выражено анимистическое миропонимание автора «Слова» в беседе Игоря с донцом и в плаче Ярославны. Вся природа в понимании автора «Слова» живет, река говорит, птицы понимают, как нужно помочь Игорю и т. д.

Можно сказать наверное, что если певец был формально, по обязанности, христианином, то в душе он оставался убежденным язычникам. Если бы беда неожиданно свалилась на голову, то он, конечно, взывал бы к солнцу и ветру, но не к св. Троице или Богородице.

Далее певец был явно не суеверен. Особенно ярко это выразилось в отношении Игоря к солнечному затмению во время похода. Согласно «Слову» он сказал: «Братие и дружино! Луце ж потяту быти меже полонену быти, а всядем на свои борзыи комони, да позрим синего Дону!» И дальше: «Хочю копие свое приломити» и т. д.

Замечательно, что о затмении ни слова. А ведь многим солнечное затмение в начале похода могло показаться грозным предостережением, и их следовало успокоить.

Интересно отметить, что даже такие высоко религиозные и тенденциозные источники, как летописи, влагают в уста Игоря следующие весьма разумные соображения: «Братья и дружино! Тайны божия никто же не весть, а знамению творець Бог и всему миру своему; а нам что створить Бог, или на добро, или на наше зло, - а то же нам видити. И тако рек, перебреде Донець» (Ипатьевская летопись).

Эта речь Игоря безусловно гораздо ближе к действительно произнесенной, чем сообщенная «Словом», не мог Игорь в действительности обойти молчанием предмет, по поводу которого он держал речь. Здесь «Слово» искажает действительность: не Игорь молчит о значении затмения, а автор «Слова» не придает ему никакого значения.

Татищев, пользовавшийся и другими, погибшими рукописями, излагает это еще более обстоятельно:

«Тайны Божия, сказал Игорь, неисповедимы, и никто знать его определения не может, он бо творец, есть мира и знамения сего, яко же и нас всех, что хочет, то и творит; добро или зло мы определения его применить не можем. Не весте ли, яко без знамения кого хочет наказует? И знамения такие многократно никакого зла не приносят, и кто ведает, для нас или для других кого сие, понеже оно видимо есть во всех землях и народах».

Удивительно толковое разъяснение, без тени суеверия, и это свидетельство летописей!

Итак, автор «Слова», и по всем свидетельствам сам Игорь, не были суеверны. Тем более странным является фраза в «Слове», что желание во что бы то ни стало увидеть Дон «заступило ему знамение».