Злобная девочка

Следующие года можно просто пролистнуть. В них не было чего-то откровенно интересного, хватающего поворотом за душу. Просто… была война. Была крови и мясо. Если ты считаешь, что средневековые войны — это красиво, то позволь тебя разочаровать. Все поле пропитано не самыми приятными запахами и кровь – это далеко не единственный. Вокруг не слышно ничего, кроме лязга стали, криков, а стоны не слышны за другими звуками. И все это, оно точно воронка, затягивает тебя в свою пучину, глаза застилает красная пелена и ты не видишь ничего перед собой. Все сводится к одному – убить. Убить как можно больше, ранить так, чтобы он уже не поднялся. Потому что, если отдаешься лирике, это станет концом.  За эти грешные пятнадцать лет я словила не одну стрелу, ни раз стискивала зубы, когда особо сильные раны зашивали на живую. Наконец остригла волосы совсем коротко, так, что они едва прикрывали уши. И после этого совсем перестала походить на нормальную женщину. Широкие плечи, откровенные мышцы – результат постоянных тренировок, затем сражений.

Когда я покидала мрачный замок знала, что уже не вернусь сюда. Что эта дорога – путь на эшафот, пусть долгий и муторный, обходной. Я двигалась прямиком к своей смерти и снова удивлялась, что воспринимаю эту мысли совершенно спокойно.

Но я хотела жить. Безумно хотела послать это предчувствие в самые глубокие дебри леса, гордо вскинуть голову и наградить судьбу смачным плевком. У меня появился новый стимул жить – Ричард. Герцог что-то говорил о том, что мы с командиром повязаны, но я отмахнулась и не прислушивалась. Более приятной кандидатурой был бы Томас, но по иронии именно его я продолжала считать братом и верным соратником. Но в итоге мужчина оказался для меня ближе всех из тех, кого я знаю. Если честно, я думала, что уже не способна полюбить – слишком стала черствой за последнее время, а чувства ограничивались безразличием по отношению к жертвам и привязанностью к некоторым друзьям.

Но, как известно, у любви всегда свои планы. Она приходит по-разному, но дано постичь ее каждому. Поэтому, когда эта пьяная рожа полезла ко мне с недвусмысленными намерениями, я не стала включать недотрогу, а просто отдалась командиру. Решила, что терять уже нечего, а так хотя бы познаю его тело, о чем мечтала в последние пару месяцев. По пробуждению оказалось, что жалеть совершенно не о чем. Этот засранец любил меня гораздо дольше моего, но добиваться таких девушек не умел, не привык и потому только хмуро цедил эль, ревнуя ко всем и каждому.

И жили они долго и счастливо? Вернулись в замок, обвенчались и сложили оружие? О, нет. К счастью или к сожалению – не знаю до сих пор.

Оборачиваюсь в неясном порыве, предварительно отправив соперника в небытие. Ричард стоит, опустив меч, смотрит вниз, а потом как падает как подкошенный.

«Я просто хочу умереть»

Единственная мысль, которая стучала в висках, когда я замерла, тут же теряя всякое чувство опасности. Не могла даже заставить себя повернуть голову, а потому разумеется, не увидела человека, в яростном оскале буквально летящего на меня.

Не хочу помнить, что именно с ним стало. Зато очень четко помню, как сама падаю на одно колено и не могу сдержать крик боли – колено перерублено.

И весь хаос, творящийся вокруг очень резко теряет любой смысл. В детстве я спрашивала – какого цена всей это жестокости? Зачем вообще нужны войны, если можно просто сесть и поговорить? И теперь я знала ответ, пожалуй – они такие, как и я. Им тоже хочется сражений, но не между собой – мне приятно убивать врагов, кем бы они не были – французами, ведьмами, простыми людьми, а им приятно посылать на смерть. Они тоже убийцы, но лишь косвенные, не желающие марать руки.

Я повалилась на землю, стиснула зубы. Неуверенно поползла вперед.

А убийца ли Бенджамин? Нет, он лишь перемычка – главный маньяк сидит на высоком троне, облачен в богатые одежды и носит корону. Самый безумный из всех, самых доходчивый до жестокости. У Ричарда тоже была корона – своеобразная и напяленная, скорее, просто в шутку. А теперь у нет ничего, даже права на что-то.

До него еще два метра. Но доползти до любимого мне было уже не суждено, кто-то хватает меня за волосы, вскидывает голову и горло обжигает почти невыносимая боль. Ненавижу шлемы. Всегда считала, что лучше уж лишусь головы, чем стану носить его. Думать о чем-то не получается, но по губам все равно ползет кривая усмешка. Краем глаза я вижу сражение и закрываю глаза. Хотя бы в последние секунды жизни не хочется видеть этого дерьма.

Эпилог

Я вжалась в стену, затравленно оглядываясь. Вокруг – идеально круглая комната, какая-то мебель, помещение в полумраке. Желание схватиться за меч было обрублено одной мыслью: его при мне нет. Хуже – я в своем старом кожаном доспехе наемника, от чего в затылок тут же дает ощущение опасности. Какого Дьявола здесь происходит?!