Злой город

Свинцовое небо низко нависло над головами, обильно посыпая шлемы и плечи ратников мокрым липким снегом. Вроде только вчера светило солнце, журчали ручьи, разбуженные приходом ранней весны, дурниной орали птицы, соскучившиеся по теплу, — и вот на тебе. Ночью вернулась зима. Затянула тучами солнце, разогнала птиц по щелям да дуплам и сковала раскисшую дорожную грязь в ледяной панцирь. Но за последнее ей спасибо.

Кони бодро цокали шипастыми подковами по ледяной корке и споро двигались по широкой тропе вдоль лесного окоема.

«Эх, знать бы раньше тот путь, не ломился бы через буреломы, как лось безрогий. Понапрасну считай цельный день потерял», — сокрушался Тимоха, уже забыв о том, как недавно чуть с жизнью не расстался неподалеку отсюда. Ныне же день казался куда более важной потерей.

Хотелось, ох как хотелось сейчас, чтоб приказал князь дать шпоры коням да птицей-кречетом полететь вперед, к родному городу, что словно тяжелораненое живое существо истекает сейчас русской кровищей — а нельзя. Загнать коней дело нехитрое. И Козельск не спасешь, и сам вместе с дружиной погибнешь в пустыне.

Потому как не по земле — по выжженной пустыне шли. По следу Орды. Страшному следу.

Везде, где ранее стояли деревеньки да хутора, ныне торчали лишь обожженные остовы изб. А подле них — мужики, дети, женщины, старики, порубанные, побитые стрелами да копьями, разорванные конями… Первую ночь не спали — хоронили мертвецов, что стылыми кучками окровавленной одежды лежали повсюду непогребенные. Далее запретил князь. Сказал — живым помощь нынче нужнее, за тем и идем. Коли выживем сами, на обратном пути предадим земле тела убиенных.

Только сам Александр Ярославич и знал, какою ценой дались ему те слова. Но цена была заплачена, и дружина двинулась дальше за князем, лицо которого словно окаменело — да так и застыло белой маской. Мелкими черточками пролегли под глазами Александра первые морщины, но сами глаза горели жутким огнем. Не осьмнадцатилетний юноша ныне вел на битву свою невеликую дружину — взрослый муж твердой рукой правил коня по выжженной русской земле, отсюда начиная свой великий подвиг, слух о котором пронесется через многие столетия…

Лес, что темной громадой раскинулся по правую руку, стал реже. Меж вековых стволов обозначились просветы, заполненные судорожным переплетением веток, словно деревья, будто древние бессильные старцы, в страхе от увиденного сомкнули руки, цепляясь друг за друга — да так и замерли в вечном ужасе перед тем кошмаром, невольными свидетелями которого они стали недавно.

Из редколесья на дорогу вышел человек и встал посередке, заложив руки за спину. Пояс человека оттягивал книзу невиданных размеров кистень, за тот пояс небрежно заткнутый. Хотя под такие плечи меньшее оружие показалось бы детской игрушкой.

— Скидавай оружие и доспехи, православные! — громогласно прокричал человек. Зычный голос разнесся над полем, словно ожил большой вечевой колокол и закричал-загудел людским голосом. — Тады, может, живыми отсель выйдете.

На обветренном лице князя не дрогнул ни один мускул. Он и коня не остановил — тот сам продолжал медленно надвигаться на человека, грозя смять его широкой грудью.

— Не много ли берешь на себя, смерд? — удивленно спросил едущий рядом с князем седобородый Сбыслав.

Человек повел широкими плечами — и словно по команде шевельнулся лес, вмиг ощетинившись наконечниками стрел, наложенных на луки.

— Беру ровно столько, сколь сдюжить смогу, — спокойно произнес человек, пристально глядя в глаза княжьему коню. Не выдержав противоборства, животное всхрапнуло и, отворотив голову, попыталось обойти неожиданное препятствие. Князь резко дернул повод обратно.

— Погоди, Александр Ярославич.

С другой стороны к князю подъехал дружинник, в плечах мало уступающий пешему разбойнику. Острый глаз бывалого воина не только заметил опасность справа, но уже успел и посчитать врагов, и прикинуть, как в случае чего прикрыть собою князя от стрел. Жесткая рука дружинника перехватила повод.

— Ополоумел, Олексич? — спокойно спросил Александр. Его рука легла на рукоять меча. — Князю перечишь?

— Эй, Кудеяр! — вдруг взвился голос из середины княжеского отряда голос. — Не ты ли обещал, что в этих местах от тебя мне не будет обиды?

Все — даже князь — удивленно обернулись на голос.

Дружинники расступились. Сквозь железный коридор к месту разбора ехал Тимоха.

— Ты?

Густые брови атамана полезли на лоб.

— Да неужто с подмогой?

— С ней, — улыбнулся Тимоха. — Ошибся ты, атаман. Не перевелись еще на нашей земле истинно русские люди.

— А ты, стало быть, князь новгородский, — исподлобья мазнув взглядом по красному плащу Александра Ярославича, хмуро спросил Кудеяр.

— Стало быть, я, — ледяным голосом отозвался князь.

— Где ж вы раньше-то были? — мрачнея на глазах, проговорил атаман.

— Про то бояр новгородских спросить надобно, — быстро ответил Тимоха. — Они князя в неведении держали.

— Придет время — спросим, — катнув желваками, сказал Кудеяр.