Злой пёс. Плохой волк

Когтин: О, волки услышат? По твоему — этот п*дор по ночам после убийства будет орать славную оперу на весь район про то, как он загрыз очередную самку?

Рабе раздражённо взмахнул лапами: Я не знаю! Ты полицейский или я? Какой с меня спрос? Я расследования не вёл никогда.

Когтин стукнул кулаком по столу: Ай, какой же ты расп*здяй, Рабе! РОЖА ТЫ СЕРАЯ!

Рабе: Ищите маньяка, я дам сопровождающих. Местные решалы тут каждый угол знают.

Пятнистый хвост Когтина раздражённо заходил из стороны в сторону: Да, вот как мы заговорили? Три месяца ты занимался чёрти чем, уговорив меня не вмешиваться в дела вашей стаи. А теперь выясняется, что ни хрена у тебя не получилось. Звероеда не нашёл и перед страхом потерять всё своё нажитое дерьмо ты-таки готов любезно пустить меня в свой квартал. И пока мы будем с горящей жопой искать этого х*еплёта, ты продолжишь сидеть спокойно на своей старой лохматой жопе, потягивая свежие косяки. За лоха меня держишь? Твою мать, да у тебя всё жилище наркотой провонялось, я тебя прямо сейчас арестую! (майор растянулся в зловещей улыбке, вновь вытянул к Рабе указательный коготь и стал тыкать старого волка в грудь) Упеку тебя и твоих выбл*дков до самой смерти.

Рабе поначалу пытался увернуться от тычков, но затем, наконец, схватил лапу Когтина. Манул, вдруг, резко успокоился и убрал конечность под стол.

Они помолчали немного — ситуация, конечно, была неприятной для всех.

Затем Когтин обвёл лапой комья конопли на столе перед собой: Скрути мне этого дерьма.

Рабе позвал младшего волчонка, чтобы тот сделал косяк.

Пока маленькие серые лапки закручивали зелень в рисовую бумагу, Когтин, не скрывая отвращения, осматривал убранство кухни: Сказать по правде — я просто в шоке с ваших серых шкур. Вы — наше грёбаное проклятье, и всегда им были. Что вы за народ такой? Как можно жить в такой грязи? Мерзость.

Рабе привык к оскорблениям с детства; но едва ли кто-то кроме этого мерзкого мента мог позволить себе лить помои на волчье братство у них же дома: Если вам так неприятны волки — окружите нас высоким забором. Мы здесь и сами неплохо справимся. Без ваших указок и тычков.

Когтин пожал плечами, откидываясь на спинку стула: Я бы и сам с радостью. Да вот только во-первых — не я законы делаю и приходится иметь то, что дают травоядные. А во-вторых — не уверен, что такие ленивые (Когтин пристально вгляделся теперь в макушку сына Рабе, который продолжал крутить косяк) тупые и озлобленные звери не начнут беспорядочно жрать и трахать друг друга через минуту после воздвижения такого забора.

Рабе

поморщился, жалея, что его сыну приходится слушать такое (хотя понимал, что такое ему придётся слушать всю его жизнь). Он сделал глубокий вдох и на выдохе тихо ответил, глядя в потолок: Пусть Мать-Природа будет тебе судьёй за твой гнилой базар.

Когтин: Что-то не очень она прислушивается к вашим молитвам. Ладно, перехожу к важному. Один из твоих грязных сучар загрыз новую самку. (Рабе помрачнел ещё сильнее, морда его осунулась) И знаешь новость-номер-один? Это дочь Зорги.

Рабе стрельнул глазами в майора; затем обратился к сыну: И мне тоже, сын. Мне тоже сделай.