Двое его братьев к тому моменту уже сидели в тюрьме, решив продолжить фамильное дело; чёрта с два они отправились туда не по собственной воле, уснув тогда в угнанной шестёрке; кому нужна была эта шестёрка и о чём братья думали, взламывая ту колымагу — Шариков в толк так и не взял.
Он считал, что если уж и отправляться в тюрьму — то за что-то более весомое. Или не отправляться вовсе.
Затем — после школы — единственный свободный мужчина Шариковых поступил в полицейский институт, стал позором семьи и больше никогда не возвращался в отчий дом.
Сдав вступительные экзамены на высший балл, он попал на приём к генералу, который спросил:
Шариков не знал, что ответить.
Он всю жизнь пытался на*бать всех, скрывая волчью кровь в своих жилах. Потому что волкам дорога закрыта везде.
Вот и генерал сказал тогда, что будь Шариков волком на сто процентов — его выгнали бы взашей; но так как волком был лишь его отец —
Луна смотрела на молодого лейтенанта из луж. Она же глядела на его сверху, пока он, пробираясь по уродливым дворам новостроек Клык-Квартала, держал путь в Квартал Любви.
Бордель — томное двухэтажное здание с вечно горящими окнами — располагался напротив злосчастного клуба «Милк».
На первом этаже располагался уютный бар, где каждый желающий вне зависимости от сословия мог пропустить по стакану спиртного или проиграть всё состояние своей покойной бабули с шулерами за игральным столом.
Безликая джазовая музыка играла тихо и не заглушала мыслей, а посему — после проигрыша крупной суммы денег на пьяную голову постояльцы могли спокойно поразмыслить о наиболее предпочтительном для них способе самоубийства.
Второй этаж представлял собой несколько параллельно расположенных коридоров с пронумерованными дверьми. Каждая из комнат была оборудована одинаковыми двуспальными кроватями (для удовлетворения основных инстинктов) и стеклянным столиком (для употребления стимуляторов и прочих увеселительных вещей).
Можно было сказать, что Бордель был тихой копией клуба «Милк», что было совершенно логично, учитывая их принадлежность одному и тому же крокодилу Ганзе.
Этим вечером игральный стол на первом этаже был пуст. Не то, чтобы Шариков расстроился, но ему отчаянно хотелось отыграться за недавние посиделки с лисами.
Впрочем, едва ли Косой-Младший предоставил бы ему возможность отыграться…
Матиаса долго не было. Не то, чтобы Шариков ждал…
А, чёрт, он и в самом деле ждал…
Он совершенно ничего не мог поделать с этой инстинктивной необходимостью в друзьях. Но Матиас вряд ли считал его своим другом. И могло выйти так, что молодой лейтенант зря тратил время, ожидая здесь того, кто, возможно, и не собирался приходить.
Молодой лейтенант уже собирался домой, когда голос Матиаса
скользнул по его правому уху:Шариков повернул голову.
Медэксперт сидел на другом конце барной стойки, приманивая его лапой.
Шариков
подсел к барсуку:Матиас
сунул бармену бумажку и тот налил два стакана виски:Шариков
вздохнул:Матиас
изучил пустоту перед собой:Шариков:
Матиас:
Шариков:
Барсук промолчал, зыкая глазами по сторонам. Не помешало бы заткнуть молодого лейтенанта (для его же блага), но он не мог подобрать правильных слов, чтобы при этом не обидеть юношу.