Зловещая тайна Вестерфилда

– А мужчины? – спросила Мередит. – Сильно вам досаждают?

– Бывает, хотя не так часто, как можно было бы ожидать. Иногда приходят вполне респектабельные мужья, совсем не похожие на зверей. Конечно, встречаются тяжелые случаи. Помню, один заверял, будто его жена кругом лжет. Хорошо говорил, был прилично одет, очень вежлив и мил. Если бы мы не видели синяков, поверили бы. Потом жена призналась, что дело в сексе… То есть он не может возбудиться, пока ее не изобьет. Он не пил, не делал ничего дурного, занимал на работе ответственное положение и жутко боялся, что начальство узнает о бегстве жены в приют. А другой утверждал, что мы держим его жену против воли, угрожал в суд подать. Многие ведут себя очень странно… – Сара резко оборвала фразу.

– Да, – кивнула Мередит и умолкла в ожидании, что та продолжит рассказ, когда будет готова.

И она продолжила после длительной паузы:

– Нормальные с виду мужчины в душе чудовища. Я всегда вспоминаю при этом Филипа Лорримера. Он тоже с виду не походил на чудовище, хотя на самом деле был чудовищным негодяем. – Сара вздохнула. – Если б ты меня видела три года назад, Мерри, никогда не подумала бы, что я буду работать в таком вот приюте. Но, знаешь, я была счастлива. Когда я начала прожигать свою жизнь, были люди, которые могли мне помочь. Была мама, Роберт… Они действительно старались меня удержать, образумить. Конечно, в то время я этого не понимала, а их ненавидела. Запиралась в спальне, лила слезы ведрами от вполне искренней злости и жалости к себе. После переезда из Лондона возненавидела деревню, ректорий. Чувствовала себя отчаянно одинокой, скучала по всем, кого считала друзьями, хоть они ими не были, тосковала по вечеринкам, гулянкам и прочему… При любой возможности ездила в Лондон. Больше всего хотелось с кем-нибудь поговорить откровенно. Роберта я стыдилась, поэтому не могла к нему обратиться, да к тому же он был пожилым человеком. Пыталась заговаривать с мамой, и мы сразу ссорились, потом обе переживали. Мне хотелось поговорить с молодым человеком, посторонним, не с родственником, который встал бы на чью-нибудь сторону, а с тем, кто выслушал бы меня беспристрастно, рассудил по справедливости.

– И ты доверилась Филипу, – подхватила Мередит.

Сара кивнула:

– Сначала мы о котах говорили. Потом я стала ходить к нему каждый день. Выходила через садовую калитку на тропинку, которую называют аллеей Любви, смешно, правда? Филип был тогда очень милый. Не похожий на других, художник, веселый, забавный. Смешил меня, изображал старика Берта, хваставшегося капустой и морковкой. Рассказывал, как Берт ходит по саду, расставляет блюдца с пивом, куда падают слизни, как туда бегают Том и Джерри, лакают, а потом их тошнит. Берт злился, что они уничтожают ловушки, а Фил злился, что котам плохо. Сам смеялся и меня смешил. Бегал по мастерской, потрясал кулаками, как Берт, кричал: «Распроклятые заграничные твари!» Позволял мне смотреть за работой, я несколько горшков расписала, когда у него был срочный заказ. Даже пробовала работать с глиной, не совсем удачно. Для меня это была совсем другая жизнь. Фила ничуточки не интересовало то, о чем мечтали мои другие друзья. Он не хотел водить шикарную машину, кататься на лыжах в Сент-Морице. У него была пара джинсов, две-три футболки, кожаная куртка и, по-моему, ничего больше. Я его ни разу не видела в чем-то другом. Он тратил деньги на дорогой корм для котов, а о себе особенно не заботился. Пил много молока, так и жил. Я расписывала горшки, убирала в мастерской после работы, между делом все ему рассказывала. Про вечеринки, на которых бывала, кто еще там бывал и чем мы занимались. Туда приходили известные люди. То есть я их лично не знала, но это были знаменитости, члены правительства и всякое такое, не просто театральные и телевизионные звезды вроде мамы.

– Таким образом Фил получал потенциально опасную информацию о тебе и других?

– Да, – тихо и жалобно подтвердила Сара. – Я не видела ничего страшного, потому что он друг. Потом он получил вещественное доказательство – письмо и снимки…

– Откуда?

Сара неловко заерзала в кресле, посмотрела на Мередит пристыженно и одновременно сердито.

– От меня. Мне подружка прислала письмо с подробным описанием вечеринки, которую я пропустила. Очень откровенное. Теперь я понимаю, что о таких делах не должны знать злоумышленники… письмо было личное… – Сара покраснела. – И совсем неприличное.

– Ясно. И крайне глупо.

– Она просто хотела мне все рассказать, насмешить, позабавить! – воскликнула Сара.

– А ты сразу же показала письмо Филу, да?

На секунду показалось, что Сара сейчас вскочит с кресла и выбежит из комнаты. Но она откинула назад длинные волосы и твердо взглянула в глаза крестной матери.

– Да. Знаю, нельзя было… получается, я злоупотребила доверием. Подружка в самом деле не думала, будто я покажу письмо чужому человеку, не из нашей компании. И не следовало это делать, потому что там были дурные подробности, хотя все это правда.

– Тем более она не должна была распространяться.