Зловредный старец

— Дедушка, ну не обижайся. Я ведь тоже чему-то научится хочу. Все ведь, смотри, ну все при деле. Асир управлять обучается, Нвард его охраняет, Энгель кораблем командует, Тинка, так та вообще замужем… Один я во дворце как неприкаянный. Может мне суждено когда-то самому Морским воеводой стать? Вот вдруг, а? Это в конном бою я, такой перекошенный, не нужен низачем, а за кормилом корабля это даже достоинство.

— Это ты по-настоящему перекошенных да горбатых не видел, вот на себя мнимое уродство и наговариваешь. Да и в чем достоинство-то?

Внук повернулся и поглядел на меня с хитрым прищуром.

— А тебе, когда ты еще в моем возрасте был, разве философы про рычаги ничего не рассказывали?

— Может и рассказывали. — задумчиво протянул я. — Только я тогда гораздо больше вином и девчонками интересовался.

Судя по лицу Утмира, он в это высказывание ни на пол-бита не поверил.

— И не обижаюсь я, а переживаю. Если с тобой что случится, Валисса меня точно убьет. А я не то чтобы боюсь Смерти, но в момент его прихода по мою душу предпочел бы отсутствовать.

Встречались уже однажды. Хоть боль почувствовать не успел, и то спасибо.

* * *

У Лисапета с вестибулярным аппаратом, оказывается, все почти нормально. Я имею в виду то, что морской болезнью — да и то вовсе не в тяжелой форме, — я промучился лишь первый день путешествия. Подташнивало, да, но род Крылатых Ежей не опозорил.

Пока внук развлекался травя шкоты, подтягивая концы и разыскивая ключ от клотика, а я изучал отчетность верфи и прикомандированных философов, да давал ценные распоряжения, пентекор Энгеля успели тимберовать — ну или пересобрать с заменой устаревших досок, кому как милее, — и спустить на воду. После спасения стервозницы (с дочкой) из условно-сопредельной державы Мокроногому дежурство было выделено в районе Аарты, куда он и обязан был теперь выдвинуться.

Как, наверное, все понимают, в умах тут же родилась мысль, что отчего бы пожилому монарху, с его радикулитом и прочими болячками, не отправиться в свою столицу морем, на новеньком холкасе, со всеми удобствами, да еще и в сопровождении боевого корабля?

Эшуард из Лысых Енотов встал на дыбы и был готов на такую идею лечь грудью, как на фашистский ДОТ, но оказался в меньшинстве, и отбыл посуху с именным царским указом сопроводить до Аарты личную государеву кобылу, Репку.

Я вот не припоминаю, чтоб на меня, после коронации, хоть кто-то орал. Даже те кто покушались, и те были вежливее и не ссылались на какие-то там долг и приказ.

На повышение Латмуру мужика порекомендую, однозначно. Тем паче, что четверых бойцов на корабль он отспорил. Без лошадей, конечно, так оно и понятно — кого тут, случись чего, верхами на палубе атаковать?

Зато Утмир был счастлив. Ему, наравне с матросами, позволили… Ну, как, «позволили»? Я был не против, а шкипер, он же Морской воевода, не возражал… В общем, лишняя пара рабочих рук на корабле нарисовалась.

Первый день после отплытия, почти весь, мне было слегка не до этого, зато когда я вышел на палубу вечером, то чуть сразу дуба не дал. Внучара, в одних портках, стоял на рее держась правой рукой за мачту, что-то там наблюдал и докладывал своим звонким мальчишечьим голосом. Снизу ему в ответ басил помощник кормчего.

— И давно так, Михил? — мы с князем присели за небольшой столик под навесом в центре корабля.

— С утра, государь. Как отплыли. — ответил Морской воевода.

— А, позволь полюбопытствовать — просто я человек сугубо сухопутный, многое не понимаю, — зачем?

— Запоминает береговые ориентиры, повелитель. — ответил князь.

— И что, вот так, весь день не слезал? — удивился я.

— Ну что вы, ближние они с Энгелем за два дня разобрали. Нет, часа два как залез. С парусом до этого помогал.

— А, положим, ночью он что делать будет?

— Спать. — ответил Михил. — Все ориентиры за один проход запомнить нельзя. Царевич это понимает.

Мы не разговаривая поели, покуда я формулировал следующую фразу.

— Считаешь, выйдет из него толк, если на корабли пойдет?

Морской воевода помолчал, размышляя.

— Трудно сказать. — наконец ответил он. — Потенциал у царевича есть. Моря не боится, высоты тоже, для купеческих кораблей этого, в общем-то, довольно. Но вот каково ему будет весло? Грести на боевом корабле не каждый способен. Кроме того, государь, простите если я непочтителен, но море, это совсем не то что в атаку, с копьями наперевес. Тут, если шторм, не сбежишь и не отступишь, не пробьешься сквозь ряды врагов. Полагаю, что для человека царской крови такая служба слишком опасна.

Я отпил воды из кубка и призадумался. На берегу Утмир явно и недвусмысленно заявил претензию на взрослость и силой его уже не удержать — не смотрите что шкет шкетом. Не великий я педагог, ни в той (насколько знаю), ни в этой жизни у меня детей нет, но что такое пубертатный период помню неплохо. Тут надо хотелкам не мешать, а умело их направить.

— Знаешь, князь, а ты прав. — ответил я. — Твоему сыну сколько было, когда ты его первый раз, за весло, на банку, посадил?

Михил нахмурился, припоминая.

— Месяц… Нет, государь, на два месяца он был тогда старше царевича.