Змеевы земли: Слово о Мечиславе и брате его (СИ)

— Да на тебя смотреть было страшно. Сам гнал и людей сморил. Надо было тебе.

Князь прислушался к себе. Вчера не замечал, привык на усталости и злости идти, а сейчас — разницу увидел, признал — надо.

— Ладно. Брод нашли?

— Нашли. — Тихомир поманил сотника, неловко прячущегося за деревом. Тот подошёл расстроенный непонятно чем: то ли его рассекретили, то ли с собой не берут. — Слухай, сотник. Ты здесь главный, тебе, если что, людей домой вести, понял?

— Понял, — буркнул мальчишка.

— Эх. Смотрю на тебя, себя вспоминаю. Да пойми ты…

— Погоди, — Мечислав прервал воеводу. — Огниво, в каждом крупном городе стоит Змеева сотня. Как считаешь, сколько стоит там, у горы? То-то. Не хочу я самых верных людей на гибель вести, понимаешь?

— Понимаю я.

— Вот ведь, зараза. Понимает он. Такого без лука не схарчишь. Пойми, я мог бы приказать, но я прошу.

— Понял я, понял.

Мечислав похлопал сотника по плечу, крепко обнял. Постояли.

— Всё, бывай.

К реке спустились по водопойной тропинке. Что за лоси тут ходят — тропка узенькая, но крепкая, не осыпается. Брод оказался чуть выше по течению, на разливе. Вода едва слышно журчит на камнях, ворчит о своей вечной дороге. Пусть уж лучше ворчит: стоячая да тихая вода лишь тухнет. Пока перебрались на другой берег, небо на востоке посветлело, облака на западе окрасились розовым. Утренние птицы начали просыпаться, а может быть это им злые люди не дают спать. Туман напитан травами и сырой землёй. И вездесущее комарьё в безветрие. Пора и честь знать.

***

Скакали сперва робко, боялись лошадям ноги попортить, но чем дальше светало, тем больше смелели, туман развеивался, и, вот уже несутся во весь опор, прижав головы к гривам, хоронясь ещё холодного ветра. Пару раз Мечислав оборачивался, смотрел, как отдаляются от леса, но теперь всё больше смотрел на приближающуюся с каждым шагом Змееву Гору. Что-то волхв напутал. Или с вечера все уставшие были, или у страха глаза велики. К полудню проскакали почти полпути, остановились напоить животных в стоялой, затянутой ряской луже. Волхв достал лепёшку, поделил, Мечислав намекнул, что может быть он сам, один, его это дело. Вторак лишь молча отошёл в сторону, начал развязывать порты, зажурчало. Воевода плюнул под ноги князю, оценил растерянный вид, решил растолковать.

— Не твоё это дело, робёнок. Вторак Змея поболе твоего ищет, да и у меня к нему вопросов набралось. Раз уж мимо проезжаю, задам, задам. У меня другое на душе. Где охрана? Где ловушки? Где несметные полчища Змеевых людей, которых, таясь, на пузе обходить?

Вторак хмыкул, оправился:

— Тоже заметил?

— Ещё бы не заметить.

— Знать, силён Гром.

Мечислав посмотрел на друзей. Как же сам не догадался? Не так надо Отца охранять. Махнул рукой, вскочил в седло.

— Узнаем. Проверим.

Отдохнувшие лошади стрелами рванули к Горе, но всадники не стали загонять верных друзей, с галопа переводили на шаг.

***

Солнце подгоняло в спину, наконец, обнаружилась тропинка, чуть дальше к ней присоединилась ещё одна, и ещё, и ещё. Теперь скакали по приличному тракту, показалось, что паутинки дорог сплетаются в мощный жгут. Да уж, не Змеем стоило назваться Отцу. Действительно — паук.

Дорога привела к высокой трещине в скале, такой узкой, что не всякий человек пролезет. Спешились, поцокали языками, Тихомир буркнул что-то насчёт худосочных ящериц, волхв напротив, просветлел лицом, принюхался, погладил стену ладонью, щёлкнул пальцами.

— Мы на месте.

— Точно? — скорее для порядка спросил Мечислав.

— Сера. Я его чую. Но заходить мне он не велит. Только тебе.

— Ишь… — Мечислав оглядел друзей, вздохнул. Решимость куда-то пропала, словно один на орду. Да что там, один на орду — не страшно, как не страшно смотреть на надвигающуюся тучу. Смерть одна, а после неё — вечный покой. А тут… а тут непонятно, чего ждать. Не робость появилась, нет. Просто решимость пропала. Словно прежний Мечислав, привыкший не раздумывая идти в атаку, куда-то исчез, на его место пришёл другой, осторожный, какого и не знал никогда. А если и знал, то прятал в самом дальнем уголке души.

«Чего ждёшь? — разозлился прежний. — Мало тебе несчастий? Бери меч, иди вперёд. Помрёшь, так хоть перед собой не стыдно будет!»

«Перед собой — ладно, — возразил новый, — нелепо помирать в одиночестве. Никто же и не узнает».

Тихомир засопел, переступил с ноги на ногу.

— Ну, что решил, князь?

— Да какой я теперь князь? Ватажник.

— Ну?

— Ты прав, — Мечислав тряхнул головой, вытянул меч. — Ты прав.

***