Змеиная Академия. Щит наследника

В этот момент Рыцари увидели их, неприятно улыбнулись, переглянувшись.

– Ты притащила нам развлечение, подкидыш?

Лэи сжалась, словно уменьшилась в росте, мигом растеряв свою уверенность.

«Никогда не прекословь Рыцарям, не спорь с ними, не смотри им в глаза, – говорила она в комнате, – они очень опасны, жестоки и своевольны».

Вот только слушать, как оскорбляют ее подругу, первую и единственную… Как сальные насмешливые взгляды раздевают ее, да и руки второго, кажется, готовы проделать это наяву.

Рука невольно потянулась к острым шпилькам. Лэи стояла, замерев и напоминая равнодушную статую. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы позади не раздался голос, который возник, казалось, прежде, чем послышались шаги.

– Не соблаговолят ли доблестные Рыцари вложить клыки в рот и заткнуться? – Рин побоялась обернуться, потерять опасных нелюдей из виду, когда позади раздался уже настоящий рык, отозвавшийся головной болью. – Молчать! Я не позволял вам рта раскрыть, Рыцарь Ардалин и Рыцарь Карден!

Незнакомец вышел вперед, и стало заметно, что это высокий, изящный фэйри с бледно-серой кожей и длинным тонким хвостом, покрытым жесткой чешуей. Его серебристо-желтые большие глаза сверкали на узком лице ярче солнца. Он был нескладным, некрасивым на первый взгляд, но от мужчины повеяло такой силой, что сравнивать с ним этих Рыцарей было все равно что сравнивать щенка и волкодава.

– Уберите свои игрушки. И вон отсюда на дальние дозоры, чтобы я вас больше не видел! О вашем поведении повелитель узнает сегодня же после пира!

Самоуверенные засранцы в мгновение ока преобразились в угодливых лизоблюдов, а лорд с серебристыми глазами повернулся к ним и, изящно поклонившись, поцеловал руку сперва Лэйрилин, а после и Рин. Прикосновение прохладных губ к коже оказалось неожиданно волнующим. Может, потому что в Райлдорте было не принято целовать девушкам руки. Разве что в припадке любовной страсти.

На сердце стало тепло и капельку тревожно – она все яснее понимала, почему мать после исчезновения отца осталась ему верна. Любовь кроется в мелочах, которые привыкшие к ней люди часто перестают замечать, воспринимая как должное.

Ресницы на мгновение дрогнули, фэйри повернулся к дочери повелителя. Рин и сама не могла сказать, почему вдруг резко вскинула голову, обернувшись в сторону напугавших их стражей. Тот, которого назвали Карденом, поспешно поправлял рукав рубашки. Слишком поспешно. На запястье отчетливо блеснула синевой татуировка – скалящийся череп, на котором сидела черная птица, сверкая злобным, налившимся кровью глазом. Сердце сжалось, тело охватил озноб, заставляя зябко поежиться. Она отвела взгляд, сделав вид, что рассматривает цветущий кустарник напротив – почему-то казалось, что попытайся она сейчас заговорить, дай только понять, что увидела, – и все они здесь останутся, даже этот серокожий воин.

«Мир нашептал», – всплыла в памяти странная фраза.

Спаситель оказался командиром Рыцарей и одним из ближайших друзей повелителя. Он и проводил их назад, твердо сказав, что на сегодня веселье окончено.

– Станете сильнее и увереннее в себе – вернетесь, – жестко ответил мужчина. – А пока вы слишком легкие жертвы для нашей хищной натуры. Я уже давно говорил моему королю, что его младшую дочь пора отправить на обучение в большой мир, но он слишком боялся за нее.

– Не говори, что я делал это зря, – низкий шелестящий голос окутал с ног до головы чужой силой, заставляя невольно улыбнуться. Король зеленых холмов был все так же прекрасен, как ей и привиделось. – Но в одном ты прав, Лиаканиараший – моей дочери пришла пора отсюда уйти. Грядут перемены, – сощурил кошачьи глаза повелитель фэйри.

Алым потоком брызнули волосы.

Уходили они на рассвете, когда пляски под холмом утихли, а фэйри разбрелись кто куда отдыхать после ночных игрищ.

Им обеим собрали два внушительных, но неожиданно удобных рюкзака. Два огромных коня танцевали у крыльца, склоняя к земле текучие, иссиня-зеленые гривы. Их тела мерцали и переливались, на земле им явно было неуютно, но водяные кони терпели, кося злыми черными глазами на своего короля. Их пасти были полны острых, как кинжалы, зубов, способных и руку с легкостью перекусить.

Ис-Тайше прощался с дочерью. Оба молчали, уставившись глаза в глаза, а если и говорили что-то, то мысленно – взглядами, жестами. Вот мужчина порывисто вздохнул – не обнял, но коснулся кончиками пальцев щеки Лэи, а она прикоснулась легонько к его щеке. Отвернулись резко, отошли друг от друга – и он уже смотрит на Рин.

– Возьми, змеиная дочь. – На ладони фэйри, вспыхивая алым огнем, лежал рубин, вправленный в медальон. Рядом с ним были две серьги с такими же камнями. – Я надену, – сказал в ответ на вопросительный взгляд и невнятную благодарность.

Прохладный металл оправы легко скользнул по коже, гнездясь где-то в районе груди, под курткой все равно не видно. Чужие когти легко царапнули уши, вдевая серьги.