– Ему мешает вера в пророчество последнего верховного жреца Иуну. Когда в город пришли завоеватели-греки, он предсказал, что также, как они свергнут Эннеаду, их богов низринет яростное племя, пришедшее с севера. Народ северного племени будет поклоняться единственному богу, пока время жизни в городе не иссякнет. Тогда-то и вернутся в город египетские боги. Греки уходили из города, с покорностью принимая выпавшую им долю. Арабы знают о пророчестве, но не желают мириться даже с мыслью о том, что в Амир-аль-Мадине вновь будут чтить древних богов. И чем ближе момент возвращения Бену – священной птицы, предвещающей будущее, тем сильнее становится их ненависть. Бену прилетает раз в тысячу лет. Одни говорят, что она похожа на орла, и ее оперение частично золотое, частично красное. Другие утверждают, что тело Бену подобно тому, что есть у цапли, и его покрывают серые перья. Но и те, и другие сходятся на том, что у птицы человеческая голова. Она прилетает на священный холм, откуда впервые по воле богов взошло на небо солнце, и садится на столб. Там должен лежать камень Бен-Бен, посланный с небес на землю и исчезнувший еще до прихода греков в Иуну. Когда птица обопрется когтями на Бен-Бен, она умрет и воскреснет, чтобы жить еще тысячу лет. Вместе с возрождением священной птицы египетская вера в городе Иуну восстановится.
Пилигримы въехали на улицы Амир-аль-Мадины. Еще у самых ворот Мал увидел утопающий в зелени дворец из розового камня. Хуфтор объявил, что они едут на постоялый двор и едва слышно наказал Верну ни на шаг не отходить от господина. Протяжные крики муэдзинов, призывающих к вечерней молитве, застали пилигримов на постоялом дворе.
Проводник вернулся из мечети к завершению ужина. Мал вспомнил, как Хуфтор вот также возвратился из мечети Сиудад-дель-Рио и поведал им о смерти, назначенной Змеиному князю Повелителем ножей.
– Что за вести в этот раз ты принес нам, Хуфтор?
– Я встретил в мечети амира аль-Хакима. Он спрашивал о тебе. Я не стал ему лгать…
– Откуда он узнал обо мне?
– Фарид Ол возвестил ему о твоем появлении.
– Это имя мне неизвестно.
– Фарид Ол сказал, что встречался с тобой в Египте дважды: один раз на приеме у Короля Голландии, другой – во дворце шейха Асхаба.
– Так это тот самый светловолосый мусульманин? Я уже и забыл про него.
– Аль-Хаким спросил у меня: правда ли, что твоя грудь покрыта змеиной кожей? Я подтвердил его предположения, и он пригласил тебя во дворец.
– Ему захотелось посмотреть на мою змеиную кожу?
– Аль-Хаким желает проявить гостеприимство.
Мал вообразил, как Лесной воин разрушает хрупкую стену, ограждающую Амир-аль-Мадину:
– Ты ведь знаешь, какой ценой мы платим городам за долгий постой.
– У вас нет причин отказываться. Вы проведете во дворце аль-Хакима одну ночь, а на рассвете покинете город, точно так же, как если бы остановились на постоялом дворе.
– Ты убедил меня. Я принимаю приглашение.
– Мой принц, прошу вас, возьмите меня с собой, – обеспокоено сказал Верн.
– Неужели ты сомневаешься в чести амира? – воскликнул Морквард.
Верн ответил ему бесстрастным взглядом.
– У нас нет причин сомневаться в чести амира, – сказал Хуфтор, – но будет лучше, если Верн пойдет с нами.
Хуфтор вывел их к розовому дворцу, замеченному Малом еще при въезде в город. Они беспрепятственно проникли под сводчатые потолки дворцового коридора. Вдоль стен, замерев, стояли стражники с обнаженными саблями в руках. Росписи на стенах изображали арабских воинов, обращающих в бегство бесчисленных врагов. Прислушиваясь к неторопливой мелодии, доносящейся откуда-то издалека, пилигримы вышли к саду. Звуки музыки сменил шум журчащих ручьев и бьющих из-под земли фонтанов. Под деревянными навесами лежали серебряные подносы с едой. Хуфтор устроился возле одного из них и выбрал себе жареную утку. Мал и Верн присели рядом и взяли по сочному персику.
К ним вышел сам аль-Хаким:
– Да ниспошлет вам Аллах свою милость! Да будет благословен путь, что привел благородного аль-Хидра в наш город! Прошу тебя, амир, соизволь познакомиться с моими братьями.
– Пусть процветает во веки веков город столь гостеприимных правителей. Я охотно предстану пред очами высокорожденных мужей, слава которых подобна птице, не знающей усталости и пределов.
Аль-Хаким повел Мала в глубину сада:
– Наш старший брат аль-Захид ненадолго покинул Амир-аль-Мадину. Думаю, мы не нарушим волю брата, если сами предложим тебе развлечение, достойное благородного амира.
– Готов с благоговением принять любой дар, что преподнесет мне благородный аль-Хаким.