Змеиный Зуб

Леди Сепхинорис делала вид, что это всё не про неё. И у неё хорошо получалось. Но Валь пробормотала:

– Леди Кромор, я… я не заслуживаю такого одобрения с вашей стороны.

– Потому что по юности выбрала себе дурного жениха вместо Рудольфа? Ну, было бы странно с моей стороны тебя в этом винить, – вздохнула леди Деметрия. – Меня за Роберта выдали безо всякого интереса к моему мнению. И мы лет двадцать после этого постоянно препирались. По крайней мере, ты была счастлива хоть какое-то время.

– Но Рудольф так и не…

– Ну а что мне было, заставлять его жениться на ком получится? Не хотел – да и не надо. Времена нынче другие, можно как-то и поднять голову из опилок да послушать, чего хочется. Не пойми меня неверно, милая, но Рудольф был тот ещё баран. Если что решил, так его никак с места не сдвинуть. Но он умер, как настоящий сын Змеиного Зуба. И был бы тебе бесконечно благодарен за то, что ты сделала для Сваны. Прости меня, Сепхинорис, но ты меня тоже пойми.

– Я тебя всегда понимала, – спокойно ответила леди Сепхинорис. Они с Деметрой были подругами с самого детства. – Онорис, Хернсьюги, Луазы, Винсы, Олланы… Все надавили на эту авантюру с поддельной невестой. Я была не согласна, но…

– Но ты решила, что раз твою дочку уже превратили в подстилку для графа, то и моя не обломается, – проворчала Деметрия. – Да, я тоже так посчитала. Это могло нас спасти. Но, как видишь, молодое поколение готово поднять на рога наши пристрастия к долгу да к чести, и, чёрт возьми, я совру, если скажу, что я хочу им возразить. Валюша, может, у тебя есть коньяк? Мой Рудольф, твой Глен, да и все, кому не довелось дожить до сегодняшнего дня, – помянем их вместе!

– Коньяка у меня нет, – тихо ответила Валь. – Есть только вино…

– Ну здрасьте, – укоризненно посмотрела на неё леди Сепхинорис. Сепхинор же, не дожидаясь, пока они обсудят этот вопрос, с готовностью принёс им бутылку и бокалы.

– Какой же ты славный парень, и не скажешь, что сын Моррва, – похвалила его леди Деметрия. А леди Сепхинорис обменялась с ним долгим взглядом, давая понять, что ценит его вмешательство в их семейную распрю. Между ними теперь будто был некий отдельный договор, и пожилая леди не придиралась к его незачёсанным волосам и расстёгнутой на животе пуговице.

– Я не хотел бы быть Моррва, – спокойно сказал Сепхинор и взял со стола крендель. – Мой отец был отвратительным человеком. Я даже против, чтобы мама носила по нему траур.

Валь зарделась, Деметрия расхохоталась, а Сепхинорис спросила сухо:

– Ты разве не знаешь, маленький виконт, что такие слова совершенно недостойны дворянина твоего уровня?

– Я знаю, что на самом деле недостойно.

– Сепхинор, не надо, – взмолилась Валь, но мальчик твёрдо продолжил:

– Эти Хернсьюги, Винсы, всё едино. Глен изменял маме с леди Катраной. Поэтому я его не люблю. И Хельгу тоже больше не люблю, и жениться на ней не буду.

Деметрия вздохнула и похлопала возмущённую Сепхинорис по плечу.

– Да-да, он и сквернословить любил на людях. Да так, что…

– Леди Кромор! – Валь поднесла бокал ко рту и замерла, глядя на неё умоляюще. – Может быть, хоть вы знаете, что сморозил тогда Глен на приёме в Амаранте, что Рудольф заехал ему по лицу? Сам Рудольф сказал, что ничто не заставит его повторить подобные слова.

– Знаю, а как же! Он был в таком бешенстве, что мне пришлось выслушать его тираду! – Деметрия распахнула веер и обмахнула им свое пухлое лицо. – Свана, Сепхинор, заткните уши! И не халтурьте, смотрите у меня! Он сказал, моя дорогая, вот что: «Валь так разжирела после своих родов, что мне даже тененска в нашей прислуге кажется симпатичней; она хотя бы влезает в девичий корсет, потому как ещё не имела детей». Всё, можете открывать.

Валь округлила глаза и остекленела.

– Какая низость, – заявила леди Сепхинорис. – Это омерзительно с его стороны. Но ты, милая, наверняка так или иначе налегала на пирожные, и…

– Нет, не налегала, – вступился Сепхинор. – Па просто был гадом, признайте это.

Деметрия расхохоталась вновь, а Сепхинорис, глядя на внука, протянула задумчиво:

– Ну вылитый Вальтер, вы посмотрите. Никакой несправедливости не допустит. Настоящий герцог.

Сепхинор постарался не возгордиться и просто взял ещё один крендель.

– Значит, траурное платье нам и не понадобится, – вступила своим тоненьким голоском леди Свана. Она носила чёрное, хотя её ворот не был так уж закрыт, как у вдов. Скорее всего, она соблюдала приличия по Рудольфу, но в голове её звучал сварливый голос брата, презирающего этот обычай. И оттого она не слишком себя ограничивала. – На Чёртову Ночь мы разоденемся как следует. У меня есть одно длинное платье, Вальпурга; я хочу, чтобы ты его примерила. Корсет надо будет затянуть по-девичьи, но ты, прямо скажем… совсем тростиночкой стала.

– А раньше не была? – обеспокоилась Валь.

– Вот мне бы ваши проблемы, – крякнула округлая леди Деметрия. И хмыкнула: