Змеиный Зуб

– Н-но! – отчаянно крикнул он. Фиваро рванулся через ветви по горячим следам баронессы.

Зачем он только рассказал ей про Глена! Она, наверное, решила, что всё вообще лишено смысла!

– Дурак я, дурак, – цедил сквозь зубы Сепхинор и ловко уворачивался от ивовых лап.

Фиваро сам видел эту неприметную дорожку. Он последовал за поворотом её и галопом влетел выше к горным отрогам. Перемахнул через каскадную речушку, завернул на серпантин и прыгнул снова. Бег их погрузился в шум нарастающего ливня. Задёргались листочки, загудели стволы. Новый отзвук грома проник под кроны, и полило. «Проклятье», – думал Сепхинор и подгонял своего жеребца. За считанные минуты они взлетели на горный гребень и оказались на пороге нового плато.

Поле василька и зверобоя стлалось под шквальным дождём. Сепхинору стало не по себе, но лишь на мгновение. Он не мог её упустить.

– Ну же, ищи! – взмолился он и вновь сжал серые бока Фиваро. Тот то ли отыскал тропу, то ли наугад ухнулся в траву, но помчался во весь дух.

Они пересекли луг, пробежали берёзовый подлесок, взобрались к падубам и вновь ухнулись в лощину с бурлящим от дождя ручьём. Сепхинор лишь приблизительно помнил по карте, где что было. Сейчас они двигались на юго-запад.

Фиваро не колебался и даже не моргал, когда над ними ярко вспыхивали ветвистые молнии. Его юный всадник пытался не уступать ему. Но самообладание покидало его, и слёзы начинали наполнять его глаза.

Это были совсем уже необитаемые места. Сепхинор не считал, сколько они там носились. Но когда они спугнули стадо диких горных козлов, ему сделалось по-настоящему страшно. Он не понимал, где они находятся. А путь, проложенный босыми ногами матери, уже был стёрт бездушной стихией.

– Фиваро, неужели мы… мы… может, мы просто разминулись, и… и она сейчас ищет меня в Вое… а где Вой?

Конь повёл серым ухом и раздул ноздри.

Волосы липли к лицу и к губам. Заправляя за уши мокрые пряди, Сепхинор отчаянно вертел головой. Здесь ещё было понятно, куда двигаться: вдоль зарослей падуба, куда-то к ручью. А там вверх по течению…

– Вообще, если я верно помню, по карте здесь есть какая-то охотничья община, – вслух рассуждал Сепхинор. Они трусили в обратном направлении. Он изо всех сил старался не поддаться панике. Но то и дело сердце замирало при мысли, что он затерялся где-то на приличном расстоянии от имения, и может пасть жертвой собственной глупости. Как некоторые недалёкие дети в книгах. А ведь он даже не позаботился о том, чтобы натянуть на Фиваро кожаные ногавки. Что, если он лишится своего нового друга?

«Не думай, не думай, не думай», – повторял он мамину мантру. Пока не понял, что не может даже отыскать тот злосчастный ручей в лощине. Они потерялись.

Завывала буря. Ходили ходуном зелёные кущи. Место казалось совершенно незнакомым, хоть так повернись, хоть эдак. Однако Сепхинор вновь не давал себе отчаяться. Он посмотрел, с какой стороны на берёзе мох, и выбрал направление на север. Не зря же он много читал.

Фиваро тоже казался неуверенным. Он аккуратно нащупывал путь, когда они спускались в долину меж двух внушительных горных махин. И, хоть здесь не было ровным счётом ничего похожего на окрестности Воя, Сепхинор подбадривал своего скакуна разговорами.

Вдруг – слава Великому Змею! – впереди показалась красная черепица крыши. Дыхание захватило. Неужели это охотничий домик такой основательный, выстроенный из камня? Не Вой, конечно, но уж точно лучше, чем бесконечные луга да пролески!

– Ура! – выдохнул Сепхинор и вновь разогнал Фиваро. Они примчались к маленькому домушке и тут же остановились у низкого крыльца. Теперь постройка не казалась такой уж маленькой: в ней было два этажа и даже подобие башенки, вросшей в скалы. Оттуда, должно быть, охотники наблюдали за облаками или там за зверями.

Окна были черны, но оно и понятно: сейчас ночь и ненастье. Кто будет в такую погоду разгуливать или чаи на террасе распивать!

Но Сепхинор верил в людей. И потому он забарабанил по двери, крича:

– Эй! Кто-нибудь! Пожалуйста, откройте! То есть, помогите!

В течение нескольких минут он ломился внутрь, но никто не отвечал ему. Пока от его удара что-то не щёлкнуло в затворе, и дверь не распахнулась сама. Гадкий скрип пронзил уши. Сепхинор замер, пристыженный, и вгляделся в полумрак прихожей.

Ни одежд, ни вешалок, ни обувницы. Только квадратный выцветший ковёр. И старинная картина, на которой нарисована какая-то женщина из давних времён со смешной причёской, похожей на бочонок пива. Может, это она открыла ему дверь? Тогда он точно попал в страшный рассказ Марсиля. Хотя дама выглядела добрее многих.

Ладно, он же не убийца и не грабитель! Он разбудит охотников и извинится перед ними за неудобства. Но ещё не хватало из-за собственной застенчивости упустить драгоценное время.

Сепхинор не стал на всякий случай закрывать дверь и прошёл внутрь. Хорошо, что он был не бос: перед выходом он успел натянуть ботинки. Иначе бы он непременно застудил ноги на ледяном каменном полу.

«Ладно, где спальня?» – подумал он и решительно шагнул в гостиную. Тут же прогремел хлопок. Входная дверь.