Змеиный Зуб

Ну конечно! Они пытаются уничтожить оружейные, в которых должны оставаться верные морские стражи!

Оди мог кого-то купить, кого-то запугать. Но морскими стражами испокон веков становились лишь самые преданные и самые благородные воины Змеиного Зуба. Он мог возвысить в звании подлецов и убрать дозорных в эту ночь, но не мог сделать из них всех своих прихвостней.

Или он не был предателем?

Кровь её заледенела, но она отогнала от себя эту мысль. Новый гром орудий уронил Эпонею, она шлёпнулась на клумбы снежноцветов. Валь развернулась и подняла её под мышки. Головы у обеих звенели троекратно сильнее из-за выпитого, силы покидали их, отчаяние застряло в горле.

– От него не убежать, – заскулила Эпонея. Слезинка упала с её острого подбородка на испачканное землёй и мокрым снегом платье. – От него не уйти.

– Молчать! – рыкнула, как полковник, Валь. – Молчать!!

Последний её вскрик был громким, он сам стал рыданием паники и бессилия. Но нельзя было останавливаться сейчас. До рынка оставалось сделать считанных несколько шагов, а уж от него в разные стороны города вели многочисленные улочки, переулки и аллеи. Они добегут до центра; и там Хернсьюги или Кроморы укроют их, вышлют их из города.

На рынке они наконец увидели людей и их экипажи. Это были желтоглазые островитяне, почти все – мужчины. У Валь отлегло от сердца, она хотела позвать их, но замерла, когда увидела, что они делают.

Хватая кирпичи и другие тяжести, горожане разбивали витрины и лезли в лавки, а затем набирали себе разное добро. Брендамцы! Свои же, островитяне!

В глубине одного из магазинов завязалась драка мародёров с хозяином, и, судя по выстрелам, продлилась недолго.

Эпонея уже ничего не понимала. Она глупо заулыбалась при виде других живых душ. Но улыбка эта сошла с её лица, когда она увидела внизу улицы всадников и солдат в чёрном.

Они наступали и здесь, с рыбацкой части порта!

Недолго думая, Валь кинулась к одному из экипажей. Возница, напряжённо глядевший на грабителей-господ, сторожил их путь к отступлению. Он даже не смотрел в сторону ратуши, и Валь воспользовалась этим. По мокрой от снега брусчатке она подбежала и запрыгнула на ступеньку под козлами. Тот обернулся, сжимая револьвер, но Валь отчаянным жестом засадила кинжал Эпонеи ему в бедро. И, глядя, как он корчится, взобралась выше и спихнула его вниз.

Королева, не помня себя, безмолвно следовала за сестрой. Она запрыгнула в ходившую ходуном коляску и зачем-то даже подняла крышу. Началась стрельба. Мародёры поздно заметили солдат графа и пытались отступать, обороняясь. Но Валь смотреть не стала.

«Защити от пули в спине!» – только лишь взмолилась она и ударила вожжами и без того пляшущего от ужаса коня. Тот рванулся так быстро, что Валь потеряла равновесие, но Эпонея кинулась к ней и поддержала её, чтобы та не упала с козел на сиденья.

Коляска понеслась в отдалённо нужном направлении, но конь не слушался. Валь тянула его и хлестала, пытаясь завернуть его левее, к центру города. И всё без толку. Зашоренный мерин хрипел от ужаса и мчался, не видя никого перед собой, в сторону северных ворот.

Что ж, так даже лучше – домой!

Какофония пальбы ружей и пушек, криков, ржания, рёва огня над оружейными охватила всё. Она проникала в уши, доходила до самой души, мучила её ужасом и безумием бессилия. Коня вынесло на улицу Роз, что выходила к проспекту Штормов, и на ней он сбил с ног людей.

Своих людей!

Под командованием верной морской стражи ополчение города спешило вниз, к проспекту, где уже в яростной борьбе схлестнулись первые брендамцы и авангард мятежников. Выстрел прогремел совсем рядом: кто-то из горожан убил мерина, и тот рыжей тушей проехался по снегу. Оглобли поломались, коляска слёту натолкнулась на коня, и Валь кувырком улетела вперёд, прямо на горячий труп скакуна.

– Валь! – взвизгнула растрёпанная Эпонея и свесилась к ней.

Звёзды перед глазами мешали понять, что происходит. Но баронесса схватилась за её руку, и, шатаясь, встала.

Пристрелить мерина было правильно – безумный конь мог передавить много людей. Людей, которые должны были защитить город. Прямо сейчас они бежали мимо. Кто с револьверами, кто с охотничьими ружьями, а кто и вовсе с арбалетами – излюбленным орудием для тех, кто умел брать яд у своих змей и наносить его на наконечники болтов.

Не очень трезвые, но очень злые мужчины и женщины города, наспех одетые в пальто, плащи и шубы, тащили с собой любое оружие, какое могло пригодиться. Даже кухонные ножи. Не было страха на их лицах; за страхом надо было лезть в дома, спускаться в подвалы и погреба, к старикам, детям и впечатлительным жёнам. Но здесь, на улице Роз, большая часть людского потока устремлялась навстречу бою, и лишь редкие бежали, как хомяки, прихватив с собой саквояжи и сумки.

– Валь! – снова позвала Эпонея, уже плача. Баронесса отвлеклась и обернулась к ней, не в силах скрыть облегчённую улыбку.

– Видишь! – жарко прошептала она. – Никому не взять Брендам! Никому…