Змеиный Зуб

– Ваша светлость, мы всё-таки оба Видиры, и я считаю, что нам легче найти общий язык, – попыталась объясниться она. – Глен очень занят работой. Как правило, ему некогда думать о подобных встречах, ну и, наверное, поэтому он вас не до конца понимает.

– Ладно, Бог с ним, милая. Тебе снова нужны деньги?

– Не просто так, разумеется. Я хочу попросить у вас в долг, – неловко кивнула Валь.

– Давать тебе в долг – всё равно что дарить, и мы оба это знаем. Ты захочешь вернуть мне займ, но ты не сможешь, даже если будешь пытаться, – пожал плечами Беласк. Валь стиснула подол ещё крепче, но не отводила взгляд. Укоры герцога были за дело, но теперь она не собиралась верить Глену, что вот сегодня он отдохнёт с друзьями, но завтра ему самому возвратят долг, и деньги найдутся. Просто надо было грамотно объяснить это дяде.

– Я предлагал тебе выйти замуж за одного из моих бывших коллег из казначейства. Но тебе понадобился этот. Зато у него натурально чёрные брови!

– Но я должна была выйти за кого-то из наших! – почти шёпотом взмолилась Валь. – Вы же знаете, дядя! Тененс заставил бы меня уехать со Змеиного Зуба, а я никогда бы не позволила себе пасть так низко. И наши дети были бы… они были бы полукровками. Простите меня, дядя, я не вам в укор; но я сама не смогла бы так жить! Отец нипочём не простил бы мне этого предательства.

– Отец твой умер уже, по-моему, лет десять как, но ты всё ещё ведёшь себя так, будто он тебя накажет, когда ты не так держишь десертную вилку, – закатил глаза Беласк.

– Ваша светлость, я его единственная дочь. Его башня, его змеи, его дело – некому было бы смотреть за ними. Не заставляйте меня сожалеть о тех вещах, о которых настоящему Видиру сожалеть невозможно. Змеиный Зуб – это всё.

Беласк чиркнул спичкой и раскурил свою сигару. Затем поднялся, сунул руку в карман брюк и прошёл к окну.

– Посмотри, – он указал взглядом на скалы, за которыми виднелось море. Валь насторожилась, грешным делом подумав, что «Победоносный», корабль короля, показался в бухте. Но горизонт тянулся чистой прямой линией. Блестящая вода под девственно голубым небом.

– Ну…? – она неуверенно склонила голову набок. – Штиль…? Торговые баржи ходят медленнее? Змеи-стрекозы вылетят сразу после заката, потому что их не сдувает ветром? В конце концов… тёплая осень? Ну дядя?

– Солнце! – торжественно взмахнул рукой Беласк и снова убрал её в карман. От его обезоруживающей улыбки Валь сперва обомлела, а затем насупилась.

– За дурочку меня держите…

– Просто хочу тебе сказать, дорогая моя, что там солнце. Всё чёртово лето нас заливало ливнями, а сегодня праздник жизни какой-то.

– И что теперь?

– Ты ещё успеешь стать за всё ответственной, самой серьёзной и самой незаменимой. Тебе же сейчас, выходит… двадцать? Почему бы тебе не быть там, вместе с этой толпой, которая танцует, распевает всякую чушь и ест леденцы? Так уж охота сделаться старухой, ни разу не побывав девицей?

– Будет вам, дядя, – пробормотала Валь. – Даже если бы я хотела, было бы неразумно на это тратиться.

– Да брось, будь у тебя деньги, ты всё равно бы потратила их на новые занавески или дудки для своих змей. Ты никогда бы туда не пошла. А вот твой Глен никогда себе не откажет в подобном удовольствии. Даже в долг.

– Пожалуйста, прекратите. Замужней женщине это не пристало.

– Да, но хорошеньким юным жёнам многое прощается, если они, конечно, хотят жить, – пожал плечами Беласк. – Иначе бы закон запретил отправлять их под венец с четырнадцати лет; это запретил бы и я, будь я властен, потому что это варварский пережиток прошлого. Нужно хотя бы… с пятнадцати, как Эпонея. В нашем-то просвещённом 1646 году от разделения королевств, – он усмехнулся, решив, что ушёл далеко от темы. – Я бы дал тебе денег, если бы знал, что ты пойдёшь сделать ставку на скачках или купишь себе красное платье. Но ты опять потратишь их на своё семейство. Ты говоришь, они похожи на Вальтера, а я говорю: они чванливы до неприличия, как и он, но кроме этого у них нет ничего общего.

Валь подняла на него уставший взгляд. Мама, при всей её взыскательности, тоже иногда называла её нелюдимость прямым путём из девочек в старушки. Но Валь не очень понимала, как она должна развлекаться, если её не прельщают уличные песни и леденцы. Больше всего она любила компанию маленького Сепхинора, а с ним вместе было бы как-то неудобно гулять в красном платье.

– Знаете, дядя, то, чему меня научил отец, направляло наш род годами. Пускай это в чём-то ограничивает меня, но я рада быть частью великого целого. Принадлежать Змеиному Зубу до конца. Я считаю, это стоит того, чтобы не цепляться за сомнительный досуг. И я также считаю, что вы просто не хотите следовать догматам островитян, поскольку они подразумевают для вас много лишений. Но это – правильная жизнь, это жизнь, наполненная не сиюминутной радостью, а иной. Нематериальной.