Змеиный Зуб

Про Беласка одни говорили, что он не вылезает из своего кабинета, а другие, напротив, – что не покидает сомнительных заведений. Валь никогда не видела его за делом с пером и учётной книгой, но он часто любил достать свой ежедневник и начать в нём черкать, делая вид, что никого не замечает. Когда Валь объявили от дверного проёма, ограниченного с двух сторон коваными сетками, он вышел к ней из библиотечного угла в кабинет и пригласил её расположиться на кресле из орехового дерева. Из помещения не успел выветриться запах сигары, знакомый Вальпурге ещё по временам из детства, когда она сидела здесь, у отца, а дядя приходил по деловым вопросам, и они курили вместе.

– Ну-с, как жизнь молодая? – бодро поинтересовался герцог. Природа одарила его совершенством змеиной породы, он был черноволос и златоглаз, и каждая черта в лице его выражала аристократичность и кровность. Длинный прямой нос с едва заметной горбинкой, очерченные скулы, правильный пропорциональный лоб, немного узкие миндалевидные глаза с опущенными уголками. Словом, идеальный образец островного дворянина, эталоном которого называли и саму Валь. Вот только не знала природа, что Беласк по духу был далёк от истинного островитянина, невзирая на внешние данные.

– Вы, дядя, шутить изволите, – проворчала Валь. – Такие вопросы я не стала бы задавать даже своему сыну. Ему всего пять, а он уже серьёзен, как председатель портового управления.

– Уже пять? Катастрофа, – Беласк поднял брови и отвёл взгляд, рассматривая ближайший к нему книжный стеллаж. – Помнится, ещё совсем недавно пять было тебе.

– То-то и похоже, что вы, ваша светлость, не успели заметить, как стали главой семьи и человеком, на которого должен равняться весь Змеиный Зуб. И всё ещё принимаете сомнительные решения, которые мне сложно от имени нашей семьи объяснять городскому собранию. Ведь вы не приходите ни на одно из заседаний!

– Так и ты не приходи, – пожал плечами герцог. Глядя на его полные жизни глаза и румяные щёки, Валь никогда бы не сказала, что он миновал рубеж сорока. Что-то в нём было куда более молодое, чем в её Глене. Но рассуждения его не соответствовали почтенному возрасту. И она, сняв перчатки и положив их на стол, спросила с нотой возмущения:

– Вы хотите сказать, что Видиры выйдут из городского собрания? Это неслыханно. Я никогда такого не допущу. И так представителем торговых гильдий в прошлом году избрали тененса. Если не уделить этому должного внимания, то рано или поздно мы зайдём в зал заседаний, и на нас отовсюду будут смотреть голубые глаза и невообразимые декольте.

Беласк усмехнулся, лишний раз заставив Валь вспомнить, что мама называла его «пошлым человеком». И тем «пошлее» казался он тут, на месте отца, рядом с его свитками, шкафчиками и тенью каскадного мха, что разросся за окном. Она не знала, не перегнула ли палку, потому что дядя так и завис со снисходительной усмешкой на лице, а глаза его неотрывно упёрлись куда-то ей в лоб.

– Ваша светлость? – наконец поинтересовалась она.

– Я гляжу на твои брови, Валь.

Баронесса вспыхнула и поджала губы.

– И я вижу, что ты подводишь их углём. Очень аккуратно, но глаз у меня намётан.

– Ваша светлость! – Валь раскраснелась и сжала в кулаках подол. – Никто на Змеином Зубе не посмеет сомневаться в благородности моего происхождения! Мои волосы с самого рождения были чернее ночи. Они такими и должны остаться до старости. Но… просто… это бывает, как сказала мне мама… они немного выцвели после моей второй беременности, и я всё жду, когда торговые корабли привезут ещё басмы или хотя бы усьмы.

Во взгляде лорда читалось оскорбительное сочувствие, и уголки его губ снова приподнялись.

– Представляю, – хмыкнул он, – в какой ужас тебя повергает это незначительное обстоятельство.

– Не смейтесь!

– Даже любопытно, способен ли городской совет выказать тебе недоверие по столь веской причине.

– Перестаньте, – задыхаясь от негодования, заявила Валь. – Это не смешно. В такое время, когда тененсы уже наравне с нами имеют избирательное право, мы должны чётко отличаться от них и равняться друг на друга.

Беласк облокотился на стол. Морщины в уголках его глаз продолжали выдавать ухмылку. Валь хотелось спрятаться от его взгляда. Но у неё к нему было дело. И раз уж светская беседа не задалась с самого начала, лучше было переходить к нему поскорее.

Нет, она сама виновата, что заговорила с ним о городском собрании. Он и ответил ей равноценно. Так от него ничего не добьёшься.

– Послушайте, дядя, я к вам вот по какому вопросу.

– Я всё жду, когда по этому вопросу ко мне придёт твой муж, а не ты, – хмыкнул герцог и достал из стола кожаный портсигар. Вероятно, он знал, что Глен о нём говорит. В то же время Глен никогда не выказывал желания сказать это Беласку лично. И это стыдило Валь, ведь он был её мужем. Но если б она попробовала намекнуть ему, что герцог считает его трусом, Глен непременно заявил бы, что никогда от разговоров не убегал. Или что-то в этом духе. Всё в любом случае закончилось бы скандалом.