Знайки и их друзья. Сравнительная история русской интеллигенции

Звездный час оптимистической веры в прогресс «образованных» в Германии наступил с созывом «профессорского парламента», как называли Предпарламент и Национальное собрание, работавшее во франкфуртской церкви Святого Павла в 1848–1849 годах. Сам концепт образования (Bildung) окрашен тогда в либеральные тона: образование, свобода и правовое государство едины, свобода считается «одновременно и матерью, и дочерью образования». Но поражение «весны народов» и объединение Германии сверху надолго оттесняют либеральных интеллектуалов на обочину образованного бюргерства. После образования Второй империи в 1871 году образованный слой и его кредо заметно меняются. Формально они имеют политически нейтральный, фактически – консервативный оттенок. Чем дальше, тем больше Bildung

приобретает характер социального статуса и тем завоевывает сердца. Это ориентир социальной мобильности, символ обустроенности. Как любая социальная утопия, каковой является немецкое «образование», она рано или поздно обнаруживает свои границы. Повышение статусности происходит за счет обеднения понятия: образование становится равноценно «владению духовными ценностями». Первоначальную идею немецкого гуманизма о том, что познание само по себе формирует – воспитывает – человека, ревизовали. Н-е-ет, знанию нужно придать направление

, и логично, что высказывание лейпцигского профессора о прусском школьном учителе дополнил генерал-фельдмаршал Гельмут фон Мольтке (Мольтке-старший): «Говорят, что школьный учитель выиграл наши сражения. Одно знание, однако, не доводит еще человека до той высоты, когда он готов пожертвовать жизнью ради идеи, во имя выполнения своего долга, чести и родины; эта цель достигается – его воспитанием».

Динамика интеграции и конформизма определила развитие социального профиля немецких образованных. Имея дело с интеллигенцией в других случаях, часто прибегают к прилагательным «кризисный», «неустойчивый» или даже «маргинальный». В сравнении с ними очевидная характеристика немецких образованных – солидность. Интеллигенция тут не прослойка, не разночинцы и не «ребята», она в бюргерской «золотой середине» стабильности. Благодаря тому, что признание «третьего сословия» немцами состоялось, по образному выражению консервативного публициста середины XIX века Вильгельма Генриха Риля, «благодаря идеям, словам и песням (erdacht, erschrieben und ersungen

)», буржуазность/бюргерство, культура и интеллигенция в «долгом XIX веке» сплелись воедино. Образованные заняли центральное место в структуре бюргерского слоя, монополизировав авторские права не только на культурные, но и на идеологические ценности.

Расцветая под лучами «весны народов» 1848 года, представления о национальной интеллигенции и связанные с ним исторические ожидания быстро распространяются из немецкоязычных регионов по территории Центральной Европы от Балтики до Балкан и от Альп до Карпат. Одними из первых на этом пути оказываются польские земли.

Какого понимания требует общество от своих членов, чтобы оно могло назвать их интеллигенцией? Понимания национального дела, любви к отечеству <…> Слово «интеллигенция» пришло к нам из потребности эпохи, приобретя свое значение с течением времени, и весь народ в молчаливом согласии это значение одобрил.

«Об интеллигенции в польском значении»(«Дзенник литерацки», Львов, декабрь 1861 г.)

Мозг нации, или Речь о так называемой интеллигенции