«Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

Однажды я стал свидетелем следующего эпизода. Как-то днем старец вышел в беспокойстве из своего домика и направился к трейлеру, который в монастыре использовался как келия. Там остановился один из гостей. Старец вошел внутрь и увидел, что человек находится в состоянии отчаяния, готовый наложить на себя руки. Старец удержал его. Как я узнал потом, старец почувствовал состояние того человека во время молитвы в келии.

С такими впечатлениями я покинул монастырь, но мое сердце осталось там, или, скорее, я увез с собой личность и образ старца и, прежде всего, его богословие, возводящее к свободе и возрождающее человека.

1980 год

В этом году я посетил монастырь в сентябре. У меня возникло желание оказаться в монастыре на празднике Крестовоздвижения, тайну которого жил старец и каждый православный монах, да и любой истинный христианин. Я хотел быть там в знаменательные три дня с 22-го по 24 сентября, так как 22 сентября монахи и паломники праздновали день рождения старца, 23 сентября — праздник зачатия Иоанна Предтечи, покровителя монастыря, и 24 сентября чтили память Старца Силуана. Следует заметить, что тогда Старец Силуан еще не был прославлен, но в монастыре отмечали день его успения Божественной литургией без тропарей и особого последования.

Как только я прибыл в монастырь накануне праздника Честного Креста, мне сказали, что старец и отец Кирилл уедут на неделю в Бельгию по приглашению какого-то прихода, и я должен буду остаться в монастыре, чтобы отслужить Божественную литургию и праздничную службу Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня (14 сентября), а также отслужить службу в это воскресенье в храме Всех святых, в который приезжало много людей на церковные службы.

В том году я почувствовал особенную благодать 22 сентября, когда старец служил в свой день рождения. Старец считал, что, когда мы находимся в какой-нибудь стране, нам следует уважать местные традиции, которые мы должны оцерковить. И вот на праздничной трапезе в монастыре старец произнес слово о великом значении нашего рождения, ибо мы рождаемся для того, чтобы лично унаследовать рай и воссоединиться с Богом. Он также сказал о великом даре нашего возрождения, которое совершается с таинством святого крещения и таинством святого миропомазания. Естественно, все это должно вести человека к обожению действием Божественной благодати при участии самого человека.

Также, воспользовавшись моментом, он подчеркнул, что после его кончины нужно удержать дух, которым он вдохновил монастырь. А именно он хотел, чтобы, кроме основного монастырского устава, в монастыре не было детального правила, которое, помогая, создает при этом некое духовное самодовольство и уничтожает свободу, а без свободы не может развиться глубокое покаяние. Как я понял, старец желал связать жизнь монаха киновии с духовной свободой и исихастской жизнью пустынника. Он подчеркнул, что глубокий плач есть истинный "дух" православного монашества, который он познал на Святой Горе.

Вечером 23 сентября на всенощной и 24 сентября на Божественной литургии мы глубоко чувствовали и жили присутствие и благословение Старца Силуана Афонского. В этот день прибыло много паломников со всей Европы, главным образом, тех, кто получил пользу от поучений святого Силуана. Действительно, многие западные христиане стали и становятся православными, будучи вдохновлены словами святого Силуана. Это означает, что в Православии их привлекают не диалоги и съезды и не философские рассуждения, но слова живых свидетелей — созерцателей живого Бога.

В эти три дня нам выпал редкий случай порадоваться славе двух великих духовных мужей. Я радовался присутствию старца Софрония, послушника святого Силуана, и сам старец Софроний радовался, как малое дитя, благословению святого Силуана. Конечно, он считал, что монастырь честного Иоанна Предтечи обязан своим основанием слову, молитвам и предстательству святого Силуана.

23 сентября, накануне дня успения святого Силуана, совершалось пострижение сестры-гречанки в монахини. Старец всегда считал, что постриг — не праздничная служба и должен проводить в атмосфере покаяния и молитвы. Монашеская жизнь есть крест и духовное погребение, а яркая праздничная атмосфера уводит аскета от сущности монашеской жизни. Поэтому таинство пострига в схиму совершалось вечером, в присутствии одних монахов, когда все паломники удалились в свои келий и ничего не знали. Поведение старца, чтение молитв производили впечатление, что он не просто совершал службу, но передавал монахине саму жизнь. После службы старец не произнес никакой проповеди или поучения, он просто сказал, определив сущность монашеской жизни:

Вот, сестра Ф., ты стала монахиней. С начала устроения Церкви и до сего дня так же, как передается священство, передается и монашеская жизнь как жизнь апостольская. Этим даром облагодетельствован и я, хотя и недостоин его.

Монашеская жизнь есть жертва, истощание, но поэтому она есть и слава. Когда мы чувствуем, что отрекаемся от мира ради Христа, мы приобщаемся нетварному свету триединого Бога.