«Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

Итак, живи и наслаждайся этой вечной жизнью до самой смерти. Аминь.

И дал ей свое благословение.

Тогда старец благословил меня прочитать его сочинения, собранные в книгу "Видеть Бога как Он есть", в которой говорилось о плаче, о покаянии, о даре памяти смертной и т. д. Отец Захария перевел эту книгу с русского языка на греческий. Я был изумлен. Мне казалось, я читал сочинения святого Симеона Нового Богослова. Я был действительно "опьянен" словом старца.

Еще я помню, как, прочитав писания старца о нетварном свете, а затем Апостольские послания евангелиста Иоанна, почувствовал глубину каждого слова, как будто бы вышел некий свет знания. То же произошло со мной и после чтения Послания к Евреям. Старец говорил, что Послание к Евреям есть автобиография апостола Павла, в которой Христос представлен как Архиерей, которого апостол Павел познал на пути в Дамаск. В послании говорится о покаянии и плаче апостола в Аравийской пустыне, который был переживанием Христовой молитвы в Гефсимании, об учении Божием и глубине веры. После такого анализа, сделанного старцем, я прочитал послание как будто в первый раз, как если бы я обрел новое видение и перспективу.

Я очень радовался, наблюдая, как старец общался с людьми. Лишь завидев его, люди окружали старца, а он с удовольствием разговаривал с ними, радовался общению, часто шутил и смеялся от всего сердца.

Как память о том моем пребывании в монастыре я храню фотографию старца, которая публикуется на обложке настоящей книги. Мы сидели перед небольшим сараем: ныне на его месте построен храм святого Силуана. Это был один из тех чудесных осенних вечеров, когда солнце медленно клонится к закату, и в монастыре царит мирная умилительная атмосфера.

Я попросил старца о личной встрече, и он, как всегда, охотно согласился. Эта беседа состоялась во время прогулки и была посвящена нашей излюбленной теме — молитве.

— Во время молитвы сердце должно открыться. Открытость сердца выражается в слезах, в плаче. Тогда человек ощущает в сердце глубину, а его ум погружается в эту внутреннюю глубину и соединяется с сердцем.

— Действие умной молитвы в человеке может начаться, и когда он лежит в кровати. Тогда нужно оставаться в том же положении и молиться.

— Необязательно начинать молитву, когда уже есть плач. Молитва действует в любое время и в любом месте: "Дух дышит, где хочет"[591].

— Иногда после долгого плача и напряженной молитвы возникает боль в сердце и голове и появляется мысль, что "сейчас умрешь". Тогда требуется особое внимание. Не следует совсем прекращать молитву, но можно немного сократить, ибо, прекратив молитву, можно ее потерять совсем.

— Иногда мы совершаем дневное правило без внимания. Иногда же мы молимся с вниманием, даже когда заняты работой. Так происходит оттого, что духовная жизнь часто связана с психологическим состоянием молящегося. Если психологическое состояние в порядке, то, и работая, можно творить молитву. Или когда есть плач в сердце, тогда есть и молитва.

— Человек может хранить память о Боге, даже не произнося слов молитвы.

— Прежде чем совершить что-либо, нужно ждать, пока Господь даст на это силы. Например, если у нас есть желание уйти на Святую Гору, но нет сил на этот шаг, то, даже и исполнив его, мы не получим никакой пользы.

— Часто по разным причинам сердце закрывается для молитвы. У людей это происходит по многим причинам. У одного — от дерзости, у другого — от пустословия, у иного — от тщеславия. Необходимо самоукорение и плач.

— Кто живет с внутренним напряжением в молитве, часто бывает излишне чувствительным и раздражительным. Есть большая опасность, что такой человек может разгневаться из-за пустяка, причем очень сильно. В таких случаях необходима большая осторожность.

— Жизнь монаха проходит в плаче. Это его естественное состояние. Здесь нет ничего странного: плач есть преизбыток Божественной любви.

— У того, кого посещает благодать Христова, молитва начинает твориться сама, сердце говорит ее. Он чувствует ее и днем, и ночью. Это особая благодать. Тогда ему нужно оставить мир и уйти в монастырь. А если останется, то скоро потеряет эту благодать. Обычно человек откладывает уход в монастырь, полагая, что и в миру сможет сохранить самодвижущуюся молитву. Но очень скоро она оставит его.

— В миру легко совершаются многие грехи, ибо там многое побуждает и двигает к греху. Хвала от людей питает гордость, дает некое утешение. В монастыре нет похвал, как нет и утешений, поэтому действенную молитву монаху дает только послушание. У кого нет послушания — тот пропадает, угасает, не имеет молитвы, не имеет жизни.

— Когда наступает время ухода из монастыря в пустыню, монах получает от Бога великую энергию благодати и ничто не сможет его удержать. Он готов уйти даже через окна монастыря.